Мир, который сгинул - Роберт Хайнлайн (1951)

Это мальчик (разумеется) его возраста. Меньше ростом. Такой же одинокий. Способный разделить с ним печаль, раздавленный – как и все дети, без явной на то причины – неизбывным горем. Осторожный, потому что Маркус время от времени призывал Гонзо к осторожности, вопреки собственной отваге (безрассудству?). Тот, кто всегда будет прикрывать Гонзо спину. Мы начинаем играть, и в ходе игры выясняется, что до Гонзо я не дотягиваю, но моих умений хватает, чтобы ему было интересно. По сути, это почти главная моя черта: в какой бы сфере он ни пожелал добиться успеха, я держусь чуть позади и толкаю его вперед. В других, не интересующих его областях, я часто бываю талантлив. Словом, я оттеняю его достоинства. Закадычный друг, вечный спутник. Персональный сверчок Джимини. Тот, кто возьмет на себя любую вину, расхлебает кашу, скажет правду и обратит на себя внимание в классе. Кладезь скучных добродетелей, тихая гавань в годину печалей. Здравомыслящий, умный и практичный. Не в пример безрассудному и импульсивному Гонзо. Он делит себя пополам и понимает, что отныне ему никогда не будет одиноко.

Нет, мы не познакомились в песочнице. Я там родился – вернее, был сделан. Вымышленный друг Гонзо, товарищ по несчастью, соучастник любых проказ, спаситель в трудные времена. Неразлучные и дополняющие друг друга, мы вместе шли по жизни, сражались в одних битвах, плакались друг другу в жилетку и, когда нужно, помогали советом. Гонзо предпочел бы, чтобы меня не было, но временами, когда одной его напускной храбрости и блестящей импровизации было недостаточно, он требовал от меня помощи. Мне приходит в голову: а чем это отличается от событий недельной давности? Все, что я помню, – правда (кроме вымышленной истории моей жизни, дома на Аггердинском утесе и родителей, которых у меня никогда не было) и одновременно – ложь. Ли… Ли – в некоторым смысле тоже правда. С одной стороны, это я ее добился, но, если быть честным, он первым ее увидел, сделал ей предложение, пока я валялся без чувств. По-настоящему безрассудный поступок. Быть может, сначала Ли полюбила его, а потом меня. Представляю, какой ужас его охватил на Девятой станции, когда он обернулся и увидел свою совесть и хранителя тайных мечт во плоти. Не каждый день борешься с собой в прямом смысле этого слова. Однако в тот день мы впервые были единодушны в своих порывах. Защитить Джима. Сделать дело. Спасти мир.

Жуткий дзынь – и все пошло наперекосяк. Холодная, страшная жидкость окатила нас с головой и нашла раздвоенную ноосферу Гонзо. С одной стороны герой, отважный человек действия, с другой… я: вторая скрипка, худосочный приятель, младший скаут и, время от времени, более мудрый и зрелый советчик. Нас окатило несбалансированной Дрянью вселенной. Отсюда следствие:

Мое собственное маленькое овеществление.

Я обрел плоть и в процессе забрал часть самого Гонзо. Я не должен был стать настоящим. Как это страшно – доверить вымышленному другу все свои сомнения, все альтернативы и однажды увидеть его перед собой. Гонзо, должно быть, почувствовал себя опустошенным. Внутри было тихо и одиноко.

Теперь, разумеется, ясно, как я пережил ранение. Свежеиспеченный, новый, я был не вполне настоящим, чтобы умереть.

По собственной воле упав на колени – мне это показалось уместным, – теперь я спрашиваю себя, зачем. Песок отдает влагу моим брюкам, она пропитывает ткань и щекочет кожу. Интересно, на свете бывают песчаные клещи? Подростки наблюдает за мной с большим интересом и надеждой. По законам жанра я должен сейчас же запрокинуть голову и испустить оглушительный вопль боли и безутешного гнева.

Я встаю, и что-то словно бы сбегает по моей левой ноге. Отряхиваюсь. Ухожу.