Мир, который сгинул - Роберт Хайнлайн (1951)

Во дворе Ронни Чжан дерется с сержантом Хордлом. Я наблюдал за шифу Чжаном три месяца, но старался не попадаться ему на глаза. Я учился чуть хуже Ричарда П. Первиса и примерно на одном уровне с остальными любимчиками Джорджа Копсена. На вид я был безразличным учеником, но не плохим, потому что плохим ученикам Ронни Чжан уделяет повышенное внимание. Мои навыки совершенствовались примерно с той же скоростью, что и навыки Райли Тенча, сухопарого жилистого офицера с дипломом по военной истории и «большим будущим». Райли Тенч дерется вежливо, как будто считает дурным тоном удивлять противника, но бьет сильно и не сдается до последнего. Он примерный солдат, безразличный упорный труженик, вот почему я выбрал его образцом для подражания. Пока я на одном уровне с Райли Тенчем, передо мной не будут ставить непосильных задач. Райли – не Гонзо.

За время подготовки я еще ни разу не видел, чтобы у Ронни Чжана был такой достойный противник. Хотя мальчикам и девочкам из элитных подразделений часто удается его задеть, эти удары словно уходят в никуда, их целиком поглощают стальные ноги, грудь бочкой и уродливая продолговатая голова. Ронни Чжан – такой же виртуоз жесткого рукопашного боя, как Андре Гигант – крупный малый. У него прямые, мощные и очень-очень быстрые удары. Они мягко ложатся на голову и грудь его противника, потому что бой тренировочный, а ломать и калечить учеников все-таки не стоит, даже таких, как этот.

Сержант Хордл начинает последнюю комбинацию ударов, когда Ронни Чжан нежно сбивает его с ног и окунает в пыль. В данном случае «нежно» означает, что дело обходится без хруста и треска; сержант Хордл грянулся так, что дрожь земли я почувствовал грудью. Зрелище в любом случае впечатляющее, потому что Ронни Чжан среднего роста (и это еще громко сказано), а сержант Хордл очень высок. Кроме того, он из второго батальона парашютных войск, то есть мышцы у него чуть мягче железа. Хордл вскакивает на ноги и широко улыбается.

– Дерьмо, – говорит Ронни Чжан, – дерьмо собачье, а не драка. Ты кто, мать твою, – балерина с яйцами? Или хористка в красном берете? Если тебя раздеть (и не лыбься тут, мы оба знаем, что мне не слабо́), если я собственными руками раздену тебя до трусов, чего я делать не стану – мало ли где ты шлялся, – то под формой будут чулки и пачка? Если ты решил, что я оскорбляю меньшинства, напомню: полчаса назад здесь был Билли Радиганд из роты Б и так меня отмудохал, что я чуть без башки не остался, хотя он пидар, а не просто гомосексуалист или предпочитает сосиски рыбе. Он дерется как черт, а ты мягче попки младенца! Шевели жопой и дерись!

Таков сократический метод от Ронни Чжана. Мощный стимулирующий прием разрабатывался годами и лучше всего действует, когда ученик внешне скрывает, что ему стыдно, но подсознательно заставляет себя совершать невозможное и в итоге становится (по словам Ронни Чжана) охеренно крутым говнюком. Сержант Хордл пропускает ругательства мимо ушей. Он приходит в себя, встает рядом с остальными учениками, и все понимают, что он действительно крут, очень крут.

Ронни Чжан с глубоким неодобрением провожает его взглядом и для порядка обругивает еще нескольких солдат. Наконец он смотрит в наш угол двора и останавливает взгляд на мне. Нехотя оценив мои возможности и явно не увидев повода для восторга, он подходит, приглядывается и хмыкает. Я не пользуюсь приемами, которым меня научил мастер У. Проект «Альбумин» для меня – новая арена. Я изучаю жесткий стиль так, словно никогда не владел мягким. Нельзя перемешивать приемы, надо умело их комбинировать. Для крепости кулаков я бью мешок с проволочными мочалками, но без фанатизма – нам велели беречь руки, чтобы в случае необходимости мы смогли управлять системами вооружения. То, что нам одновременно приказали стать мастерами ближнего боя, – одно из присущих этому миру противоречий.

– Кто этот пентюх? – вопрошает Ронни Чжан.