Мир, который сгинул - Роберт Хайнлайн (1951)

Игон Шлендер внимательно наблюдает за моим лицом, пока я читаю; его умные глазки читают меня. Лишь время от времени он бросает взгляд куда-то за мою голову, видимо вспоминая, что пялиться невежливо. Я не откладываю письмо. Аккуратно сгибаю его по складкам и убираю в конверт, а Игон Шлендер ищет в моем взгляде намек на то, что я собираюсь сказать, и думает, не пора ли вырвать иглу из моей руки и до смерти забить меня штативом, дабы уберечь сердце своей дорогой подруги. Нагрудного кармана у меня нет, потому что я в больничной рубахе, а значит, мне остается только спрятать конверт поближе к сердцу. Он легко трется о кожу, твердые края задевают волоски и старые шрамы, а я из последних сил пытаюсь не разрыдаться в голос. Привыкнув к конверту под сердцем (в некотором смысле, там он и останется навсегда), я поднимаю глаза на Игона Шлендера.

– Передайте ей, пожалуйста, что я сказал «да». Что я сказал «да-да-да!» Что она – самое прекрасное создание на планете.

Игон Шлендер молча встает (на его лице явственно читается одобрение) и уходит. Тут я слышу позади себя ее дыхание: все это время она стояла в изголовье кровати и теперь опускается на колено рядом со мной, заглядывая мне в глаза. Так проходит несколько секунд, обе ее руки покоятся на моей здоровой.

У нас будет свидание на войне.

В общем, это неплохо, но теперь надо раздобыть где-то итальянскую тратторию с клетчатыми скатертями и льняными салфетками. Мне нужна брускетта (не брушетта) – тонкий поджаренный ломтик чиабатты, натертый чесноком, сверху помидоры и базилик. Крошки неизбежно сыплются на скатерть, оливковое масло стекает по губам и подбородку – потрясающая закуска, крайне чувственная и восхитительно бесстыдная. Женщина, умеющая есть брускетту, достойна любви и может любить. Та, что побоится испачкаться, не станет беззубо хихикать над вашими стариковскими шуточками и выхаживать вас после шестого сердечного приступа из одной только безудержной страсти. Нет. Для этого нужна женщина, которая не боится вымазать лицо оливковым маслом. Еще пригодится бутылочка «Вино Нобиле ди Монтепульчано» (производитель «Кантине Инноченти», разумеется), красивый вид с холмов и прочие атрибуты. Все это раздобыть нельзя, и все это мне необходимо, чтобы удержать единственное хорошее, что есть в моей жизни. К счастью, в клуб героев недавно вступил мой давний друг. Если в разгар войны кто и сможет найти мне дешевое вино и комнату с видом, так это он.

– Кто она? – интересуется Гонзо, сидя возле моей кровати, излучая крепкое здоровье и поводя мускулистыми медвежьими плечами под кителем войск особого назначения.

К нам подходит Ли. Она заглядывает в мою карту, строго велит Гонзо меня не утомлять и напоминает, что завтра выписка, – горе мне, если я все испорчу. Гонзо тем временем составляет ее карту – его уважительный, не претендующий на чужое взгляд слегка печалится, и, когда Ли уходит, даже не посмотрев на него, он объявляет ее достойной избранницей.

– Хочешь, я кое с кем потолкую? – предлагает Гонзо. – За Красным Сектором есть старинный замок. И я знаком с одним парнем, приятель которого недавно конфисковал столовое серебро.