Мир, который сгинул - Роберт Хайнлайн (1951)

Гонзо заезжает в Фудин докупить кое-каких продуктов для пира и показать нам сводчатый рынок – одну из немногих уцелевших построек во всем Аддэ-Катире, по которой можно понять, что теперь лежит в руинах. Он весь резной, как готический собор, крыт черепицей сочных синих оттенков и полон разнообразных бассейнов и альковов. Кроме того, это аванпост черного рынка (вероятно, даже загнивания); наши власти и Эрвин Кумар очень бы разозлились, узнай они, что рынок работает под нашей защитой. Мы завоевали эту деревню (на самом деле нет, мы ведь на не-войне и ничего не завоевываем, а просто живем тут и обеспечиваем страну кадрами и полицией), но принадлежит она Захир-бею.

Более нейтральной территории в Аддэ-Катире не сыскать, и мы свободно бродим по рынку, не привлекая к себе внимания. Пахнет беконом, жареным мясом, фруктами и еще чем-то пикантным и волнующим. Рынок освещается свечами и масляными лампами, которые свисают с крючков, вделанных в черепицу. Выглядят они так, будто их повесили здесь еще до моего рождения. Скорее всего, так оно и есть. (Плечо Ли идеально устроилось под моей рукой. Я чувствую ее тело, пальцы на моей спине. Ли пробивает дрожь, когда я легонько поглаживаю ее бедро.)

Темноглазый торговец в сверкающей шапке и приличной белой рубашке громоподобным хлопаньем в ладоши привлекает наше внимание. Получив его, он выскакивает вперед и разом обнимает нас всех, точно ждал нас много дней, куда ж мы запропастились? Рубашка плотно обтягивает его внушительный живот, и нижняя пуговица проигрывает битву: обнажается участок коричневой кожи, пугающе голой. От толстяка пахнет…

– Шафраном! Да! Мы торговали им еще до прихода англичан! – трубит он. – Мы торгуем им испокон века. Наши дети рождаются с шафранными сердцами, наши матери убаюкивали нас таблицами мер и весов. Других истинных торговцев шафраном в Аддэ-Катире нет. Здесь, в Фудине, шафран сам хочет продаваться. – Толстяк наклоняется ближе и улыбается. – Если подбросить горсть шафрана в любом месте Азии (кроме России, в этой безумной стране полно медведей и игривых женщин изо льда), он полетит по ветру и дождем выпадет здесь, в Фудине, а я, Рао Цур, поймаю его в коробку и поздравлю с возвращением домой. Мы знаем тайный язык шафрана, умеем его любить и беречь. И мы продаем его лишь достойным людям, всегда по достойной цене… – Он с легким недоверием поглядывает на Гонзо, затем на нас с Ли и вновь взрывается: – Шафран – для любовников! Эти двое ведь любовники, так? Хмм?

Тут, как будто нам еще не хватило сладостного унижения, выясняется, что у Рао Цура есть жена – худая и скорбно красивая. Она всплескивает невероятно длинными руками и разводит их в стороны, сгибая и разгибая локти, так что становится похожа на взбешенную цаплю.