Колин, мягко сказать, не был любителем кошек, так что я не стал подпитывать его предрассудки рассказами о том, как хозяйка одного сиамского кота целовала его в губки или как мужчина, рекламировавший кошачью еду, уплел несколько ложек корма, чтобы доказать, что он и правда вкусный. Принимая во внимание эти случаи, Колин, возможно, в чем-то был прав, однако вряд ли виной этому неприятному ощущению в горле были какие-то кошачьи микробы.

В свободные от работы моменты мы с Ди иногда обсуждали, кого бы из наших питомцев можно было отправить на кошачью выставку. Обычно мы останавливались на Ральфе или Бутси, но потом представляли, какой беспорядок устроят наши отъявленные грубияны на глазах у своих подкованных в этом деле сородичей. Наши разговоры не представляли никакой опасности, ведь это была просто фантазия. Мы никогда бы не отправили наших кошек на выставку: от одной мысли о том, чтобы а) держать мурлыку в тесной клетке или тащить через всю страну без какой-либо надобности и б) ставить ее на специальную платформу, дабы показать, что она «лучше» других кошек, нам становилось дурно. Мне хотелось верить, что бирмингемская выставка опровергнет сложившиеся у меня представления о подобных шоу. Тем не менее, хотя я познакомился там со многими замечательными людьми, я понял, что что-то не так, когда через час хождения по залу не ощутил привычного желания забрать всех кошек себе.

Мне хотелось выпустить их на свободу.

Пусть бегают по улице вокруг выставочного центра (ладно, может, по другим улицам – все-таки бегать у выставочного центра опасно), спариваются с не такими избалованными кошками и заводят котят – тогда родословная этих малышей не позволит попасть им на «Сьюприм кэт шоу», и их заберут домой какие-нибудь милые старушки, которым нужна компания.

На вопрос о том, насколько хорошо живется кошкам в ограниченном пространстве, заводчики часто отвечают, что «с породистыми все по-другому» и «им это вообще-то нравится». За время, проведенное на выставке, я от многих услышал такое мнение: люди считают, что вся эта шумиха кошке только на пользу – мурлыке нравится красоваться, и она хочет победить в своей категории не меньше хозяина. Конечно, коты – самодовольный народец, но мне трудно поверить, что из-за своего высокомерия они горят желанием отхватить награду «Лучший в окрасе» среди кастрированных полудлинношерстных у серебристо-черепахового мейн-куна по соседству.

Да и красноречивые взгляды заключенных в клетки выражали не просто обычное неодобрение, а скорее порицание. Они как будто говорили мне: «Что, и ты туда же? Понятно». Было ли этим животным дело до того, что их клетки обвивали мишурой или украшали в стиле «Завтрака у Тиффани»? Нравилось ли кошкам, когда хозяин поднимал их на обозрение толпе вместе с кубком и сертификатом в рамочке? Считали ли они, что постоянное нахождение в замкнутом пространстве и бесконечные поездки из Кардиффа в Ньюквей, Рипон и Эдинбург того стоят?

Может, будь на то их воля, эти питомцы предпочли бы вообще сюда не приезжать – или хотя бы походить свободно по выставке, понюхать зад у других кошек, изучить прекрасный ассортимент высококачественных «сигар» с кошачьей мятой, а потом зайти в соседний зал и нагадить на парочку сумок для клюшек?

Точно нам знать не дано, но даже по языку тела победителей шоу видно, что они об этом думают.

Спросите, почему я так долго пробыл там? Во-первых, шок от осознания того, что я неуютно себя чувствую в полном кошек зале, проявился не сразу. А еще я, наверное, хотел, чтобы этот день навсегда отпечатался в моей памяти: существуют люди, чья одержимость кошками зашла куда дальше, чем моя. Я понял, что с моим нынешним состоянием все не так уж плохо, и получил предупреждение на будущее.