Улитка - Эльга Мира

Когда мы с Джудит отгородились от старых друзей, он стал брать меня в свою гей-тусовку. Несмотря на бессмысленность подобных походов, я все же таскалась за ним по пятам, панически боясь остаться наедине со своими горькими воспоминаниями. К тому же где-то в глубине души у меня теплилась надежда, что какой-нибудь хорошенький бисексуал однажды скрасит мое одиночество, и мне удастся развлечься без особых обязательств и душевных травм. Мысль довольно эксцентричная, но вовсе не такая абсурдная, как покажется на первый взгляд.

В последние годы толерантное отношение к «голубым» стало не просто данью моде, а настоящим пропуском в «касту неприкасаемых», принадлежность к которой поднимала рейтинг. Из-за этого в тематических клубах все чаще встречалась разношерстная публика, больше состоящая из позеров, чем из маргиналов. Не раз я наблюдала, как молодые ребята, пряча робость под маской цинизма, пускались во все тяжкие. Впрочем, это меня не касалось. В моей жизни тоже бывали случаи, при воспоминании о которых хотелось спрятать глаза. Да и какая разница, что именно влекло человека в подобные заведения? Важнее то, каким он оттуда уходил и насколько глубоко затягивал его этот не самый безобидный тренд.

К тому моменту ночные вылазки начали вызывать усталость. Дым сигарет, сорванный голос, головная боль, а иногда и мучительное похмелье перестали казаться пикантным дополнением к утренним синякам под глазами. Скорее я бы предпочла всему этому теплую постель и молоко для крепкого сна. Но в те вечера, когда Джудит не работал, посещение клуба становилось довольно приятным и, я бы даже сказала, романтичным занятием. По негласному уговору, в дни моих набегов он был всегда один, становясь «моей парой на вечер». И в этой иллюзии нашего одиночества на двоих я чувствовала себя почти комфортно. По крайней мере, мне не приходилось напускать на себя безразличный вид. Ведь взгляды лесбиянок раздевают тебя не меньше взглядов противоположного пола.

– Слушай, этот раритет мне уже глаза намозолил. Какого черта так пялиться?

Коротко стриженая мадам лет пятидесяти выделывала возле нас смешные па в стиле 90-х.

– Клеит тебя, – усмехнулся Джу в ответ.

«Вот хрень! – подумала я, тоскливо озираясь по сторонам.– Вокруг столько красивых мужчин, а пользуюсь спросом только у старой лесбиянки».

– Конечно! Все, что остается нам, женщинам стандартных традиций – подбирать крошки с этого стола, – произнесла вслух, восхищенно всматриваясь в недосягаемые лица.

– Ну, дорогуша, тебя на аркане сюда никто не волок. Что ж тогда жалуешься?

Это правда, никто не волок. Да и не жаловалась я вовсе.

Просто нескончаемый океан мужской красоты заставлял беспрестанно вздрагивать, краснеть, тосковать и завистливо озираться…

Друг заливался смехом при виде моей головы, крутящейся по сторонам, словно поломанная карусель. В этом смехе отчетливо слышались ноты нескрываемого превосходства, и оно постепенно отвоевывало в моем мозгу каждую клетку, согласную с подобным ходом вещей. День за днем я становилась все менее уверенной в себе, в уникальности женского начала, в удивительном и прекрасном сочетании нежности, слабости и красоты.

Компания Джудит была довольно разношерстной. Курт, пятидесятидвухлетний арт-директор клуба, походил на динозавра гомосексуального движения. Высокий, слегка сутулый мужик с пергидролевым ежиком, он всегда носил рок-н-ролльные майки и узкие рокерские штаны. Глаза у Курта часто светились грустью, даже когда он веселился или напивался вдрызг. Поговаривали, что его отношения с любимым мужчиной длились около двадцати лет, но потом они расстались, и тот уехал в Штаты. В Курте чувствовался стержень. Я видела, как он, несмотря на частую апатию, изо всех сил старается не поддаваться хандре, не думать о приближающейся старости, продолжает куролесить, как мальчишка.

– Я умру с членом в руке! – провозглашал он. – Пусть даже этим членом будет мой собственный, – добавлял, задыхаясь от смеха.