Слезы темной воды - Корбан Эддисон (2015)

Ванесса поставила рядом с ним стул, еще два придвинула к изножью кровати. Потом выключила телевизор, села и сжала его руку. Через минуту в дверь постучали и доктор Гринберг ввел в палату агентов. Она знала их, поскольку именно они допрашивали ее. Бен Хьюитт – адвокат, выпускник Гарварда, оставил доходное место в Нью-Йорке, чтобы «заняться чем-то полезным для разнообразия». Карлос Эскобидо – противоположность Хьюитта, трудяга и заядлый курильщик, сажал наркодилеров и донов мафии, пока события 11 сентября не заставили его присоединиться к федералам и начать охотиться на террористов. Оба были в повседневной одежде – в рубашках и свободных брюках. Пожав руку Квентину, он сели и поставили цифровой диктофон на кровать.

Первым заговорил Хьюитт.

– Квентин, – начал он, – хочу сказать тебе: мы понимаем, через что ты прошел, и сочувствуем тебе. Мы постараемся не усложнять дело. Несколько вопросов сегодня, может, несколько вопросов завтра. Не возражаешь?

Квентин обдумал услышанное.

– Я расскажу… что помню.

– Это все, о чем мы просим. – Хьюитт откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. – Ты помнишь, как пираты попали на борт яхты? Можешь рассказать, как это произошло?

Квентин отвернулся от Хьюитта и уставился на стену.

– Был вечер, – хмурясь, начал он. – Или утро… Темно было. Я… дежурил… И заснул. Услышал выстрелы… Потом пришел папа… Поднялся снизу. Мы не сопротивлялись.

– Сколько их было? – спросил Хьюитт, пока Эскобидо записывал.

– Семь. – Квентин поморщился и закрыл глаза. – Я знаю… их имена… Мас, – вдруг выпалил он. Потом, подумав, добавил: – Либан… Их главного звали… Аф… Афиарех.

Выждав несколько секунд, Хьюитт спросил:

– Как ты узнал, что Афиарех главный?

– Он сказал нам, – ответил Квентин. – И… – Он как будто задумался. – И… мы видели… как он разговаривал… с остальными. Он разговаривал по-английски… Он… вел переговоры… с военными.

Умело и осторожно Хьюитт провел Квентина через все основные события: появление «Геттисберга», затем, на следующее утро, «Трумэна» и «Сан Хасинто»; поднятые в воздух вертолеты и самолеты и их возвращение после того, как Кертис – «дедушка» в устах Квентина – связался с правительством. Однако, когда Хьюитт спросил о переговорах насчет выкупа, Квентин ничего не смог вспомнить. Ванесса видела, как он борется с собой, видела, как сомкнулись его брови, как напряглись плечи. Она бросила взгляд на Хьюитта и почти незаметно покачала головой.

– Давай лучше о другом, – сказал он, правильно поняв ее намек. – У нас осталось мало времени, поэтому сфокусируемся на Афиарехе. Ты не против?

Мышцы лица Квентина расслабились.

– Не против.

– Афиарех когда-нибудь направлял на тебя оружие? – чуть более мягким тоном произнес он.

Взгляд Квентина снова устремился вдаль.

– Я не… – На мгновение он как будто смешался, потом его лицо прояснилось, глаза наполнились грустью. – Афиарех… направлял автомат… на папу. Он говорил… – По щеке его скатилась слеза. – Говорил: «Ты хочешь… умереть?»

Ванесса сделала вдох и так и не выдохнула, ошеломленная словами сына. Она представила себе эту сцену: руки Дэниела подняты; Афиарех выкрикивает угрозы; Дэниел упрашивает пирата не стрелять; Квентин в ужасе наблюдает за этим противостоянием. Снова почувствовала, как внутри закипает ярость. Затем в один миг гнев разветвился и оплел ее сердце, как ядовитая виноградная лоза, заслонив его от света. И там, глубоко внутри, проклюнулся новый росток – ненависть.

Хьюитт сделал пометку в блокноте.

– Это его точные слова? «Ты хочешь умереть?» – Квентин кивнул, и он спросил: – Ты помнишь, когда он это сказал?

Квентин снова затеребил край одеяла.

– Тогда подплыла лодка… Нет, это было… в другой раз… Рядом стоял корабль… Он разозлился… Он хотел, чтобы они… отошли… Я не… Я не помню, когда это было.

Почувствовав возбуждение Квентина, Хьюитт заговорил еще более мягким голосом: