Слезы темной воды - Корбан Эддисон (2015)

В тот миг у Ванессы было только одно желание – обнять сына. Она вернулась в зал, не видя никого, кроме Квентина. Он встал ей навстречу с мокрым от слез лицом. Ванесса обняла его и крепко прижала к груди.

– Папа был прав, – прошептала она. – Ты ведь это знаешь, да? Тебя ничто не удержит. Иди и расскажи правду. Ты ни в чем не виноват. И никогда не был.

Когда Квентин занял свидетельское место, мир Ванессы съежился так, что она видела только его лицо. Он сидел, высоко подняв голову, расправив плечи и положив руки на колени, как будто позировал для портрета. Она никогда не видела, чтобы он держался так формально. Баррингтон ненадолго подошел к подиуму, чтобы свериться со своими записями, потом двинулся в сторону Квентина и остановился на удобном расстоянии от него.

– Спасибо, что пришли, – начал обвинитель. – Мы все очень рады, что вы здесь.

Квентин сдержанно кивнул:

– Я тоже.

– Назовите, пожалуйста, свое имя для протокола.

– Квентин Эверетт Паркер.

– Сколько вам лет?

– Восемнадцать. В сентябре будет девятнадцать.

Баррингтон задал еще несколько стандартных вопросов, подготавливая почву, после чего перешел к разговору о путешествии. Ванесса внимательно слушала, боясь, что из-за напряженной обстановки речь Квентина лишится с таким трудом восстановленной плавности, но этого не случилось. Слова он произносил четко, громко и почти без колебаний.

Он рассказал присяжным о юге Тихого океана, о знакомстве с Ариадной в Раротонге, о десятибалльном шторме у берегов Новой Зеландии и об ударе молнии в Малаккском проливе, о пересечении Бенгальского залива и об исследовании Мальдивов и Сейшел. Ванессу его рассказ ошеломил. Она и не думала, что трудному подростку, который топил свои страхи в компьютерных «стрелялках», который взял пакет с кокаином у лучшего друга, чтобы передать приятелю во время футбольного матча, и в момент передачи попался охране кампуса, что едва не погубило всю его жизнь, хватит мужества встретиться лицом к лицу с буйством стихии и потом рассказывать об этом с такой уверенностью. «Дэниел, ты был прав, – с удивлением подумала она. – Ему нужно было выйти в море. Оно вернуло его к жизни».

После того как Квентин рассказал присяжным о Ла-Диге, Баррингтон попросил его описать отплытие из Виктории и события, предшествовавшие захвату яхты. Ванесса думала, что не услышит ничего нового, но ошиблась. Она подалась вперед, на самый краешек стула, когда Квентин описал полученное ими предупреждение о пиратах и упомянул о желании Дэниела вернуться на Маэ в сопровождении береговой охраны.

– Как вы отнеслись к этой идее? – спросил Баррингтон.

Нижняя губа Квентина задрожала.

– Я не хотел возвращаться. Я сказал отцу, что не поплыву с ним. Нужно было послушать его. Тогда ничего этого не случилось бы.

Глаза Ванессы снова наполнились слезами. Только сейчас она поняла, что у его психологической травмы есть еще один слой – чувство вины за случившееся перед отцом. Ее охватило страстное желание забыть о правилах поведения и обнять его. Ей хотелось разделить с ним его ношу. Такой груз никому не под силу нести одному. Вдруг она почувствовала, что ее руку сжали. Она посмотрела на Ариадну и увидела истину. Он разделил свою ношу. Разделил ее с Ариадной.

Далее Баррингтон стал расспрашивать о той ночи, когда произошел захват. Квентин отвечал на его вопросы лаконично, не проявляя чувств. Когда обвинитель попросил его описать поведение пиратов, Квентин рассказал историю об Афиарехе и фрегатах. После этого он впервые посмотрел на Исмаила. Это был лишь беглый взгляд, но, похоже, юноша испытал потрясение и сразу же стал смотреть в другую сторону.

Словно поняв его тревогу, Баррингтон пропустил переговоры о выкупе и сразу перешел к передаче денег.

– Что вы почувствовали, когда увидели мать в самолете? – спросил он.

Квентин встретился взглядом с Ванессой.