Погружение в Солнце - Дэвид Брин (2018)

Он снова поглядел на злополучный стаканчик с таблеткой. Потом сунул таблетку в карман куртки, а стаканчик смял и выбросил в ближайшую мусорную корзину.

Вдруг его взгляд наткнулся на кнопку с подписью «черный кофе». Джейкоб не без сожаления улыбнулся. Может, лучше обойтись без кофе, а то еще чего доброго Кулла обидится. Хотя пришелец не высказал ни слова в осуждение, он так и стоял, отвернувшись, все то время, пока Джейкоб исследовал автоматы с едой и напитками.

Заслышав приближающиеся шаги, Кулла наконец обернулся. Рот его слегка приоткрылся, на миг ослепив Джейкоба белизной фарфора.

– Ну как, теперь меньше шатает? – участливо поинтересовался пришелец.

– Да, шпашибо, то есть спасибо… за познавательный рассказ. Мне всегда казалось, что поверхность Солнца довольно однородна… если не считать солнечных пятен и протуберанцев. Но, полагаю, на самом деле все устроено гораздо сложнее.

Кулла кивнул.

– Ешли вам нужен наштоящий шпециалишт в этом вопроше, то это доктор Кеплер. Он намного лучше шможет вше объяшнить, когда вы шовершите ш нами погружение.

Джейкоб вежливо кивнул. Черта с два разберешь этих галактических посланцев с их выучкой! Когда Кулла кивнул, вкладывал ли он в этот жест что-то личное? Или его просто выдрессировали, чтобы, оказавшись в обществе людей, он не забывал время от времени кивать?

Совершите с нами погружение?!

Джейкоб решил не переспрашивать. Не стоит лишний раз искушать судьбу.

Он разомкнул было губы в зевке, но вовремя спохватился и прикрыл рот ладонью. Мало ли, что подобный жест может означать на родине прингов!

– Что ж, Кулла, думаю, мне стоит вернуться к себе в каюту и попытаться еще немножко вздремнуть. Спасибо за содержательную беседу!

– Вшегда рад окажатьшя полежным, Джейкоб. Шпокойной ночи.

Он прошаркал по коридору и уснул, едва только его голова коснулась подушки.

6

Фазовый сдвиг и дифракция

Нежный жемчужный свет лился сквозь иллюминаторы на лица зрителей, наблюдавших, как меркурианский пейзаж скользит под днищем снижающегося корабля.

Почти все, у кого не было срочных служебных обязанностей, собрались в холле, прикованные к ряду иллюминаторов жутковатой красотой планеты. Разговаривали вполголоса и только маленькими группками, собравшимися у каждого из иллюминаторов. В основном же царила тишина, нарушаемая лишь негромким потрескиванием, источник которого Джейкоб никак не мог вычислить.

Поверхность планеты была изрыта кратерами и длинными каньонами. Тени от гор казались неправдоподобно черными, контрастируя с остальными, ярко-серебристыми и бурыми, красками ландшафта. Местность во многом напоминала Луну.

Но были и отличия. В одном месте отсутствовал немалый по площади участок поверхности, уничтоженный каким-то давним катаклизмом. От этого шрама по обращенной к Солнцу стороне рядами тянулись глубокие борозды. Четко вдоль вмятины пролегал терминатор[8], резко разграничивающий день и ночь.

На те области, куда не простиралась тень, ливнем обрушивалось излучение семи различных типов. Протоны и рентгеновские лучи, побочные продукты деятельности магнитосферы, и поистине ослепительный солнечный свет вкупе с некоторыми другими смертоносными штуками делали поверхность Меркурия настолько непохожей на Луну, насколько это вообще возможно.

Планета напоминала обиталище неупокоенных душ. Чистилище.

Джейкобу пришли на ум строки из старинного японского стихотворения, созданного еще до эпохи хокку, которое он прочитал всего месяц назад:

Лишь только наступает вечер,

Растет и множится в душе моей тоска,

И кажется, что ты, с кем раньше я встречалась,

Мне шепчешь нежные слова

И все стоишь передо мною!..[9]

– Вы что-то сказали?

Джейкоб очнулся от легкого транса и увидел перед собой Дуэйна Кеплера.