– Нет, не обращайте внимания. Вот ваш пиджак. – Джейкоб передал ученому аккуратно сложенную одежду. Тот улыбнулся.

– Прошу прощения, но природа берет свое, причем порой в самые неромантичные моменты. Даже космическим скитальцам приходится иногда наведываться в душ или туалет. А Буббакуб, видимо, питает к велюру необъяснимую слабость. Стоит мне только по какой-то причине ненадолго снять пиджак, как на нем тут же умудряется прикорнуть наш маленький пил. Надо будет купить ему точно такой же, когда вернемся на Землю. Так о чем мы с вами говорили до моего ухода?

Джейкоб указал на простиравшуюся внизу меркурианскую поверхность.

– Я просто подумал… Теперь я понимаю, почему космонавты сравнивают спутник Земли с песочницей. Здесь-то, в отличие от Луны, нужно принимать повышенные меры предосторожности.

Кеплер кивнул.

– Да, но это все равно в сто раз лучше, чем сидеть дома и участвовать в каком-нибудь дурацком проекте по искусственному созданию рабочих мест! – Ученый выдержал паузу, как будто обдумывал какое-то язвительное замечание. Но запал иссяк раньше, чем он успел продолжить. Кеплер повернулся к иллюминатору и обвел рукой простиравшийся внизу пейзаж. – Первые исследователи, Антониоди и Скьяпарелли, назвали этот район Обителью Муз. А вон тот огромный древний кратер окрестили в честь Гете. – Он указал на нагромождение темных горных пород, выделявшееся на фоне серебристой равнины. – Отсюда рукой подать до Северного полюса, а под ним пролегает целая система пещер, благодаря которым и удалось создать базу «Гермес».

Кеплер всем своим видом напоминал теперь степенного ученого мужа – кроме разве что тех моментов, когда то один, то другой кончик его длинных, песочного цвета усов оказывался у него во рту. По мере приближения к Меркурию владевшая им нервозность постепенно ослабевала – должно быть, сказывалось, что они в двух шагах от базы проекта «Погружение в Солнце», где он единовластный начальник.

Однако во время полета, особенно когда разговор касался Возвышения или Библиотеки, лицо Кеплера приобретало странное выражение – как у человека, которому есть что порассказать, но обстоятельства заставляют держать язык за зубами. Он нервничал и пребывал в замешательстве, словно боялся выразить свою точку зрения и получить нагоняй.

Поразмыслив на досуге, Джейкоб пришел к выводу, что одна из причин такого поведения ему известна. Хотя шеф «Погружения» не сказал напрямую ничего, что могло бы его разоблачить, однако Джейкоб не сомневался: Дуэйн Кеплер – человек верующий.

Вражда «рубах» и «шкур» на фоне контакта с внеземными цивилизациями привела к тому, что официальная религия треснула по швам.

Последователи фон Дэникена уверовали в некую великую (но не всемогущую) расу, которая однажды уже вмешалась в ход развития человечества и может сделать это снова. Сторонники неолитической этики молились «душе человеческой» как первоисточнику всех событий.

Само существование тысяч бороздящих космические просторы рас, из которых лишь очень немногие исповедовали нечто подобное догматам земных религий, нанесло непоправимый удар по представлениям о всемогущем антропоморфном Боге.

Большинство бывших прихожан либо примкнули к одной из противоборствующих сторон в споре «рубах» и «шкур», либо перешли в деизм[10]. Армии верующих в основном переметнулись под другие знамена, а те немногие, кто не отказался от прежних убеждений, затаились, пережидая суматоху.

Джейкоб порой задавался вопросом, не ждут ли они какого-то знамения.

Если Кеплер и впрямь принадлежал к числу верующих, это объясняло его осторожность. В ученых кругах и так слишком многие в последнее время лишились работы. Кеплер не стал бы рисковать, он не хотел пополнить их ряды, заработав репутацию фанатика.