Погружение в Солнце - Дэвид Брин (2018)

Однажды Кулла увязался за Джейкобом в корабельный спортзал и, выпучив огромные красные глазищи, наблюдал за одной из многих за время полета его тренировок, помогающих поддерживать марафонскую форму. В перерывах на отдых Джейкоб выяснил, что принг уже постиг искусство шутить ниже пояса. Видимо, сексуальные нравы прингов не слишком отличались от тех, которых придерживалось современное человечество, во всяком случае, концовку известного анекдота: «Ну, кто ты, мы уже разобрались, осталось договориться о цене», – оба понимали одинаково.

Именно шутки, а не что-либо иное заставили Джейкоба осознать, как далеко от дома занесло этого костлявого посланца прингской цивилизации. Страдал ли Кулла от столь же острых приступов тоски и одиночества, какие непременно случались бы у него самого, окажись он в схожей ситуации?

А в завязавшемся однажды споре о том, какое пиво лучше: «Туборг» или «L-5», Джейкоб до того разошелся, что насилу вспомнил, что перед ним инопланетянин, а не шепелявый и чрезмерно предупредительный уроженец Земли. Но все встало на свои места, когда в ходе одной из бесед они вдруг оказались по разные стороны глубокой, непреодолимой пропасти.

Джейкоб рассказывал о прошлом, об охватившей Землю когда-то классовой борьбе, суть которой Кулле никак не удавалось постичь. Он попытался проиллюстрировать главную мысль китайской пословицей: «Если крестьянин решит повеситься, он придет к дверям своего хозяина».

Глаза пришельца внезапно полыхнули огнем, а из пасти впервые со дня их знакомства донесся возбужденный скрежет. Джейкоб в изумлении уставился на собеседника и поспешил сменить тему.

И все же, взвесив все факторы, приходилось признать, что чувство юмора у Куллы куда ближе к человеческому, чем у любого другого из известных ему пришельцев. Не считая Фэйгина, разумеется.

И вот теперь, когда корабль заходил на посадку, принг безмолвно вытянулся рядом со своим патроном; лица у обоих были совершенно непроницаемые.

Кеплер легонько похлопал Джейкоба по руке, привлекая его внимание, и указал на иллюминатор.

– Вскоре капитан сдвинет замедляющие экраны, и скорость, с которой к нам поступает пространственно-временной поток, начнет падать. Вас наверняка не оставят равнодушным возникающие при этом побочные эффекты.

– А я думал, корабль как бы дает ткани космоса проскользнуть мимо. Что-то вроде того, как если въехать на доске для серфинга прямо на пляж.

Кеплер улыбнулся.

– Нет, мистер Демва, это распространенное заблуждение. Космический серфинг – это всего лишь метафора из арсенала авторов научно-популярных книг. К тому же, говоря о пространственно-временном потоке, я не использую слово «ткань». Космос – это не материя. Входя в зону гравитационной сингулярности – то есть пространственного искривления, создаваемого планетой, – мы должны смириться с постоянно меняющейся системой мер, иными словами, с набором параметров, с помощью которых мы изменяем пространство и время. Представьте, что по мере приближения к массивному телу природа требует от нас, чтобы мы постепенно меняли длину своих линеек и скорость хода часов.

– Насколько я понимаю, капитан контролирует процесс посадки так, чтобы эти изменения происходили медленно и плавно?

– Совершенно верно! Конечно, были времена, когда перестройка проходила жестче. К иной системе измерения подстраивались, либо постоянно тормозя при помощи реактивных двигателей, пока корабль не коснется поверхности, либо попросту врезаясь в планету. Теперь же при замедлении мы просто сворачиваем излишки пространства и времени, словно ткань в рулон. Ох! Снова эти аналогии с материей!

Кеплер улыбнулся во весь рот.

– При этом образуется один весьма полезный продукт – нейтроний, причем выработка происходит в промышленных масштабах. Но основная цель все-таки – обеспечить нам безопасное приземление.

– А когда лишнее пространство наконец начнут запихивать в мешок, мы хоть что-нибудь заметим?