Будущее глазами одного из самых влиятельных инвесторов в мире. Почему Азия станет доминировать, у России есть хорошие шансы, а Европа и Америка продолжат падение - Джим Роджерс (2013)

Я собирался учредить сырьевой фонд, поэтому мне был нужен собственный индекс. В то время уже существовали товарные индексы, но я не мог доверить им свои деньги из-за плохой организации расчетов и слишком узкого взгляда на положение вещей. Например, сырьевой индекс Goldman Sachs на две трети состоял из энергоресурсов. Что это за индекс такой? С тем же успехом можно вложить средства просто в нефть. Более того, методика расчета индекса менялась ежегодно. Например, животноводческий сектор в один год составлял 26 %, а через несколько лет – 4 %. Нельзя было понять, чем вы будете владеть через три-четыре года. Причем в самом Goldman Sachs этого тоже не знали. А ведь я инвестировал не деньги клиентов, а свои. Банк Goldman Sachs массированно скупал ценные бумаги, играя против собственных клиентов. У меня клиентов не было, я хотел получить что-то, что принесло бы доход мне и тем, кто пожелает инвестировать вместе со мной.

Постоянно изменялся и товарный индекс Доу-Джонса. К тому же в нем, например, алюминий оценивался выше, чем пшеница. А ведь есть люди, которые не только никогда не использовали, но и вообще в глаза не видели алюминия. Зато все зависят от пшеницы! Индекс Reuters/Jefferies CRB (его я тоже рассматривал), одинаково оценивал апельсиновый сок и нефть-сырец.

Еще одна проблема индексов состояла в их географической близорукости. Большинство из них отражали только то, что происходило в тех часовых поясах, где они работали. Они ограничивались товарами, продаваемыми в Лондоне и США. Я не понимал, как с их помощью хоть кто-то может серьезно инвестировать. Это даже нельзя назвать игрой на бирже: в ходе азартной игры по крайней мере знаешь, сколько карт на столе.

Я начал использовать собственный индекс 1 августа 1998 года, что, как выяснилось впоследствии, было очень удачным временем: эта дата попала в пределы тех четырех или шести месяцев, когда девятнадцатилетний медвежий рынок достиг своего дна. Я не очень хорошо выбираю время для операций на рынке и занимаюсь краткосрочной торговлей, но здесь мои расчеты оказались абсолютно верными. Все свои успехи в инвестировании я обычно отношу к своему чутью на крупные изменения и развитие новых тенденций и, как я уже говорил, привык, что обычно я предвосхищаю рынок на год или два, порой даже на три. Но это заметное исключение.

Эпоха медвежьего рынка сырьевых товаров уходила в прошлое, наступало время бычьего. Индекс Rogers International Commodity стал универсальным инструментом для инвестиций в сырье, подсчитанным по котировкам тридцати шести товарно-сырьевых фьючерсов на тринадцати международных биржах. С самого начала его значение было больше, чем у других индексов. На август 2012 года этот показатель составил 281 %, в то время как, например, S&P – всего 62 %.

ВО ВРЕМЯ нашего с Пейдж кругосветного путешествия, я узнал, что экономист Goldman Sachs Джим О’Нил придумал термин BRIC[22]. Еще в 2001 году он предсказал перемещение центра мирового могущества от стран Большой семерки к развивающемуся миру, в частности Бразилии, России, Индии и Китаю (отсюда и аббревиатура). Эти четыре государства, каждое из которых мы объездили с Пейдж, занимают четверть земной суши, на их территории проживает 40 % населения земного шара, так что, согласно О’Нилу, их общая экономика к середине XXI века должна затмить суммарную экономику богатейших наций мира. Его предположения казались мне необоснованными, о чем я неоднократно говорил ему в разговорах с глазу на глаз (например, в год написания этой книги). Такой прогноз отражает непонимание логики изменений современного мира. Но отказаться от своих слов Джим О’Нил, конечно, уже не может, ведь именно благодаря этой концепции он стал мировой знаменитостью, и на публике он не выказывает ни тени сомнения в ее правильности.