Лесная герцогиня - Вилар Симона (1997)

В такой ситуации будет не диво, если большинство из них уступит силе и признает наследником Ренье Гизельберта. Наверняка окажутся и те, кто не смирится, будет ждать, что скажет Длинная Шея. Но Ренье нечего терять, он может и заупрямиться. Вот для этого, чтобы смутить и сломить отца, Гизельберту и нужна Эмма. Чтобы доказать, что Адель незаконнорожденная. Сможет ли он? Все зависит от нее. Но Эмма уже решила, что ее не тревожит, признают Герлок наследницей Лотарингии или нет. Ведь вскоре все узнают о перевороте, и тогда вмешается Ролло. Он освободит ее. И она скажет ему, что он не ошибся, что маленькая девочка со скандинавским именем – его дочь. Они будут искать ее и найдут. Им никто не помешает. Ведь что такое Гизельберт по сравнению с Ролло? И Эмма улыбнулась. Как она была благодарна Ролло, что он не забыл ее, что по-прежнему любит, что пришел за ней. За ней и Герлок.

Она вспомнила то, что произошло недавно на чердаке собора, нежно улыбнулась, обняв себя за плечи. Чувствовала себя счастливой, несмотря ни на что. Даже не сразу обратила внимание, когда стукнули створки двери. Словно через силу заставила себя оглянуться.

Гизельберт стоял, облокотясь о косяк дверной ниши. Смотрел на нее, словно затаив дыхание. Его светлые глаза показались ей почти остекленевшими, почти незрячими. Однако во взгляде была напряженность, испытующая ярость кошки, следившей за мышью. И сам он казался хищником, готовым к прыжку. За его спокойствием угадывалась клокочущая ярость. Эмма ощутила ее даже на расстоянии. Не знала, что там ему сообщили, но чувствовала, что он на пределе.

И не боялась. Спокойно встала, надменно вскинула голову.

– Ну? Я вам все сказала. Вы ничего не добьетесь от меня. Можете считать это местью за то, что вы сотворили со мной в Арденнах.

Он по-прежнему неотрывно глядел на нее. Она даже не была уверена, слышал ли он ее. Что-то происходило с ним, таилось за стеклянной бездушностью его взгляда.

– Так почему вы не присутствовали на рождественском пиру? – вдруг с каким-то далеким спокойствием спросил он. Оглядел ее с ног до головы, словно ощупывая. Задержал взгляд на помятом подоле, на следах известки на бархате плаща. В лице его что-то дрогнуло.

В следующий миг он кинулся к ней. Сжав ее, увлек к двери. Прихрамывая, он тащил ее по переходам, словно не замечая ее сопротивления. С обеих сторон, светя факелами, громыхая железом, шла стража. И чем ближе они подходили к главной зале, тем больше воинов встречалось им на пути. Эмма, ранее перепуганная за судьбу Герлок, даже не обратила внимания, как их много. У Гизельберта с собой было человек триста, если не более. Целое войско. Вполне достаточное, чтобы совершить переворот.

Гизельберт шел, резко распахивая двери, тащил ее, что она еле поспевала за ним. Наконец они очутились в главной зале, где при свете затухающих дымящихся очагов взволнованно гудели приглашенные Ренье. Один стол был опрокинут, люди сбились в кучки. Знать, прелаты, несколько женщин из свиты королевы. Вдоль стен, блестя чешуей кольчуг, в высоких конических шлемах стояли люди принца. Но основная охрана окружила стол на возвышении в торце зала. Гизельберт шел туда, не глядя по сторонам, увлекая за собой Эмму. А потом резко толкнул ее вперед, так, что она упала на ступеньки лестницы, ведущей к столу.

– Вот ваша супруга, Ренье! Подзаборная девка, ублюдка которой вы готовы признать своим ребенком, вы, старый безумец!