Лесная герцогиня - Вилар Симона (1997)

И тогда она решила сама разыскать юношу. Расспросила, где находится хижина лесного охотника, прихватила с собой для охраны собак, а в качестве сопровождающего – Бальдерика и отправилась в лес. Она уже хорошо знала округу, которую исходила в поисках лекарственных трав, но сейчас, с наступлением лета, когда из-за округлившегося живота ей стало трудно наклоняться, она только искала травы, а рвал их для нее Бальдерик. Причем выполнял это явно без удовольствия, а только чтобы угодить госпоже. Но это имело и свои хорошие стороны. Выражая недовольство, Бальдерик становился молчаливым, а Эмме как раз этого и хотелось. Она так уставала от шума и сутолоки, от постоянных забот и обязанностей, что ей просто хоть изредка хотелось побыть одной.

Подумать только, оказаться в такой глуши, а жить в такой суете! Конечно, она всю жизнь была в гуще событий и всегда наслаждалась этим. Но то ли она повзрослела, то ли после всех душевных переживаний в ней что-то надломилось, но она получала удовольствие лишь от уединения.

Они поднялись вверх по склону. Эмма на миг остановилась, переводя дыхание. Пахло нагретой солнцем хвоей, мятой, нежной лиственной порослью, цеплявшейся за склоны меж каменистых насыпей. Эмма наслаждалась этой красотой. Лес чаровал ее, как когда-то в юности, когда она беспечной Птичкой порхала среди зелени, разыскивая лесных эльфов. Да и сейчас она замирала, вслушиваясь в шум леса, словно желая услышать веселый смех лесных божков.

Они уже давно миновали переброшенные от дерева к дереву жерди, своеобразную ограду, какую местные жители возводили, чтобы скотина не забредала далеко в лес. Не попадались больше пни и засеки.

– Вы не устали, госпожа Эмма?

Она отрицательно покачала головой, невольно умиленная вниманием подростка. Псы деловито сновали по кустам, один раз залились лаем, загнав на самую макушку ели белку. Эмма осторожно перешагивала через выступившие на поверхность корни деревьев, выгибающиеся подобно застывшим гигантским змеям. Огромные ели стояли так плотно, что даже сейчас, в полдень, здесь царил полумрак и солнце едва пробивалось сквозь сомкнутые кроны. Но из-за удушливой жары, что установилась в последнее время, лесная прохлада была приятна.

У небольшого лесного источника они сделали остановку. Собаки послушно распластались на земле, высунув языки. Небольшой родничок бил ключом и тут же исчезал без журчания, словно впитываемый рыхлой почвой. Вода была кристально чистой, холодной, с мягким привкусом земли. А рядом, для почитания божества источника, был сложен алтарь – груда камней, и среди них – некое подобие пьедестала, изображение божества, которое, видимо, разбили ревностные христиане. И тем не менее, перекусив, Бальдерик плеснул из мехов немного молока в землю – дар хранителю источника. Эмма еще не забыла, как сама делала такие подношения старым божкам. Да и почему не сделать – живя в такой глуши, не грех уживаться с духами леса.

– Мы почти рядом, – сказал Бальдерик. – Никто не селится в лесу, чтобы не было поблизости воды.

Лесная хижина Видегунда располагалась на лесной прогалине, и вид ее сразу восхитил Эмму. Высокая крыша из аккуратно уложенного тростника, бревенчатые стены побелены известкой. И повсюду резьба – на двери, на столбике навеса у входа, на ступеньках. Даже торчащие из-под нависающей кровли подпоры походили на замысловато изогнутые листья папоротника. Однако самого Видегунда дома не оказалось. Эмма расстроилась. Проделать такой путь, и все зря. Она предложила немного обождать, и Бальдерик, обнаружив невдалеке заросли черники, с готовностью согласился.