Ангарский Сокол - Хван Дмитрий Иванович (2010)

– А ты не пробовал просто спросить? – продолжал говорить ангарец. – Постучаться в ворота и вежливо, как настоящий сэр, попросить меня уделить тебе немного времени, чтобы ответить на твои вопросы, а? Чего молчишь? А то напали, как презренные разбойники, да ещё ночью, прикрывая темнотой свои грязные помыслы.

Дойл продолжал молчать, он буквально онемел, не находя правильных слов, чтобы возразить этому ангарцу.

– Или, может, вас интересует наше золото? – Павел запустил руку в карман штанов, достав несколько червонцев. – Да что ты всё молчишь-то?

Было видно, что иноземец уже дошёл до кондиции и дальнейший разговор превратится лишь в истерику этого начинающего «торговца». Пора было переходить к следующей стадии общения с англичанином.

– Ну да ладно, до этого была лирика, а сейчас займёмся скучным бумажным делом. Давай, вставай с пола и сядь на лавку, успокойся пока. А мне нужно составить отчёт о вашем нападении.

– Какой отчёт? – пролепетал Дойл.

– Как какой? – изобразил изумление Павел. – Мне необходимо отписать своему князю о вашем нападении. И не только моему князю, но и в Посольский приказ Московии.

Патрик уронил голову на грудь.

– Прошу вас, не делайте этого, – глухо проговорил он.

– А ты что, боишься, что ли? Нападать на беззащитных послов ты не боялся? Короче, молчи пока, будешь говорить, когда я спрошу. Никита, приведи свидетеля – хозяина сего двора, надо подписать протокол.

Никита, похоже, начал понимать, что удумал капитан. Поэтому, ощерившись белозубой улыбкой, он быстро исчез за дверью.

– Итак, твоё полное имя и место рождения?

– Патрик Дэвис Дойл, рождён в Плимуте, двадцать четыре года от роду.

– Чем занимаешься в Москве?

– Торговый агент Московской компании.

– Кто послал тебя на это преступление?

– Сэр Томас Уильям Тассер, мой… начальник, – понуро качнул головой Патрик.

Допрос продолжался ещё некоторое время, Грауль описал на бумаге действия англичан и их подручных и дал прочитать Дойлу. После капитан составил второй экземпляр, а за ним и третий. Один экземпляр Павел решил отдать англичанам – пускай маковку почешут, подумают. Иноземец подписал все три экземпляра протокола стандартной фразой: «…с моих слов записано верно, Патрик Дэвис Дойл».

– Ну всё, молодец, Патрик. Теперь свидетель подпишет и будешь свободен. А в Посольский приказ, так уж и быть, бумагу я посылать не буду.

– Ты меня отпустишь, как того московита? – обрадовался англичанин.

– Да, Патрик, сейчас ты пойдёшь к своим товарищам. Скажешь, что если их ещё что-то интересует, то пускай приходит один человек, знающий русский язык, со списком вопросов. А тебя чтобы я больше не видел, если увижу – точно пошлю на угольные шахты. Всё, проваливай!

Англичанин недоверчиво, на подгибающихся ногах попятился к двери. Капитан приказал Даниле проводить иноземца за ворота и отпустить.

До обеда к ангарцам приходили и с Земского приказа, что в Москве оказался прообразом органов внутренних дел, а также с Посольского приказа, прибыл человек и от Беклемишева. Приказным дьякам ангарцы все, как один, твердили о том, что, мол, кто напал – мы не ведаем, людишки какие-то лихие. Хотели пограбить загулявших на царском пиру хмельных до изумления послов, да вот дворня и слуги выручили их. Побили всех злодеев, кто сбежать не успел. Вона, даже дед Фома, местный истопник, поколотил одного, хоть и сам битый оказался. А лихие люди даже возок свой оставили. Послы же сейчас в лёжку лежат, битые. От присланного вскоре Михаилом Фёдоровичем лекаря-немца ангарцы не отказались, дали себя осмотреть. Вежливо выслушали его причитания по поводу шишки на голове Кабаржицкого, обязались следовать его советам. Напоили-накормили, дали монетку и выставили пребывающего в полной уверенности своей значимости лекаря вон.

Вечером.