В плену желания - Джорджетт Хейер (1962)

Девушка ответила, что он излишне суров к своему дяде, после чего весьма умело повернула разговор на другую тему. Они оживленно беседовали о разных пустяках, пока Кресси не услышала, как часы, установленные на мансарде конюшни, пробили час дня. Она вспомнила, что обещала помочь своей крестной, и почувствовала себя неуютно, потому что заставила леди Денвилл впустую прождать по крайней мере двадцать минут. С точки зрения мисс Стейвли, подобное поведение было свидетельством полнейшего отсутствия с ее стороны хороших манер. На легкомысленное замечание Кита о том, что его маменька почти наверняка забыла о своем намерении разослать пригласительные сегодня, не говоря уж о том, что пенять на свою крестную дочь она в любом случае не будет, девушка ответила: им все равно надо возвращаться в дом.

По дороге Кит едва не побился с ней об заклад, что леди Денвилл в гостиной не окажется. Он ошибся, хотя маменька, как оказалось, мыслями сейчас была далеко от каких-либо поздравительных карточек. Графиня стояла перед зеркалом в позолоченной раме, висящим над камином, и с явным неодобрением разглядывала собственное отражение. Разбросанная по полу оберточная бумага и открытая картонная коробка на столе, рядом с которой лежало ожерелье из превосходнейших топазов в филигранной оправе, свидетельствовали, что недавно графиня получила из Лондона ценную посылку. Ее могли переслать за умеренную плату идущей из Ньюхейвена почтовой каретой, передав посылку в ближайшее приемное отделение, расположенное в Натли, но Кит подозревал, что ожерелье привез сюда специальный курьер, а значит, его доставка обошлась графине в кругленькую сумму.

Вот только выражать недовольство своим внешним видом у леди Денвилл не было решительно никаких оснований. Домашнее платье темно-золотого цвета прекрасно гармонировало с ее волосами. Поверх него графиня набросила тунику из светлой кисеи. Все это весьма ей шло. Впрочем, миледи не заставила их долго ждать в недоумении.

– Какая досада! – воскликнула она. – Вы когда-нибудь видели столь вульгарное сочетание? Я купила эти страшные бусы лишь потому, что мне показалось, будто они подходят к этому платью… Я даже приказала нанизать их заново на нить точно такой длины, которая мне нужна, а теперь они меня совершенно разочаровали. Что за ужасная безделица!

– Полноте! Какой красивый янтарь! – возразила Кресси. – Вам не следует называть эти прелестные бусы из чистого янтаря ужасными. Вы выглядите просто очаровательно.

– Нет, Кресси! Очаровательно я не выгляжу, – с твердым убеждением в голосе произнесла леди Денвилл. – Я не знаю, в чем тут дело, но, как бы дороги они ни были, есть в них нечто от подделки, попытки скрыть приближение нищеты. Если я надену их, даже Эмма решит, что я покупаю себе готовое платье на аллее Кренбурн.

Звучало это смехотворно, но ни Кит, ни Кресси не рискнули высказать свое мнение вслух. Кит, взяв ожерелье из топазов, спросил с трепетом в сердце, приобрела ли она его одновременно с янтарными бусами.

– Дорогой, я купила их давно, – на пару секунд приободряя сына, а затем вновь низвергая его дух в пучину беспокойства, сказала графиня, – несколько недель назад. Я как раз подбирала шелк к этому платью, но оказалось, что топазы такого оттенка выглядят безвкусно, если их сочетать с желтой тканью. Однако ожерелье мне очень понравилось, поэтому я все же не устояла и купила его. Если сделать под заказ серьги к нему, то его вполне можно носить с моим бледно-желтым вечерним платьем, но эти бусы я ни за что не стану на себя надевать.

– Лучше отослать их обратно ювелиру, – предложил Кит.

Маменька на минуту задумалась, однако затем отвергла предложение сына: