Миражи - Барбара Делински (2015)

Кэролайн наотрез отказалась. Джейми спросила почему, и она ответила, что ей нужно время. А когда Джейми стала убеждать, что они должны поговорить, Кэролайн сказала: «Не сегодня».

Джейми не упомянула в разговоре Брэда, хотя знала, что он звонил матери. Он написал, что все прошло прекрасно, но девушка не представляла, что это значит, и у нее не было времени позвонить и выяснить.

Не заезжая к Кэролайн, она отправилась из аэропорта прямо к себе. Уже дома набрала Брэда и попыталась докопаться до истины, как же прошла беседа с матерью, но и теперь ничего не прояснилось. «Ей себя жалко», заметил Брэд.

– Серьезно? – возмутилась Джейми, задетая его холодным анализом. Естественно, у мамы есть все основания себя жалеть. К чести Брэда, он вроде как раскаялся. Хотя ему не пришло в голову приехать, чтобы утешить невесту. Но, как и прошлым вечером, Джейми не расстроилась. В субботу утром ему предстояло встретиться с клиентом, а ей хотелось как следует выспаться.

На самом деле спала она плохо и с облегчением оставила жалкие попытки, как только рассвело. Хотя небо было затянуто тучами, она ехала к Кэролайн, не поднимая крышу кабриолета, однако на этот раз поездка не доставила ей удовольствия. Напряжение, которое ощущалось в воздухе, отвечало общему настроению, и девушка не почувствовала того умиротворения, которое охватывало ее всякий раз, когда она приближалась к викторианскому особняку на старой улочке. Мысли о матери причиняли боль.

Грузовичок был припаркован у гаража, но Кэролайн на крыльце не наблюдалось. Джейми просунула голову в дверь и громко позвала ее, но в ответ услышала только мяуканье Мастера. Девушка почесала красавца за ухом и сквозь громогласное кошачье урчание услышала какое-то отдаленное жужжание.

Она пошла на звук и, обогнув дом, оказалась у гаража. Пронзительный визг циркулярной пилы с детства служил ей колыбельной. Привычный шум возродил надежду.

Кэролайн не могла слышать ее сквозь вой пилы. И движения не уловила – защитные очки искажают периферийное зрение. Мама была одета в старую футболку – такую линялую, что она казалась серой, – и очень старые потертые джинсы. Собрав волосы в пучок и надев защитные перчатки, женщина выпиливала что-то из деревянного бруска. Если запястье и досаждало ей ноющей болью, то она не обращала на это внимания. Напряженная поза свидетельствовала о полной концентрации.

Джейми придумывала, как бы привлечь внимание матери, не напугав ее, как вдруг поняла, что Кэролайн чувствует ее присутствие. Чуть сильнее сомкнуты челюсти, немного напряженнее предплечье. Пила не пела, меняя тональность, а жужжала монотонно, зло и решительно.

Это очень плохо.

– Мам! – позвала девушка, потом еще раз и еще. Наконец, Кэролайн со вздохом заглушила мотор и выпрямилась. Подняв очки на лоб, женщина сняла перчатки, стараясь не потревожить оперированную руку. Повязки не было. Вместо нее на запястье красовался фиксатор на липучке.

– О, идешь на поправку, – робко обрадовалась Джейми. – Не болит?

Кэролайн щеткой очистила деревянную заготовку, провела по ней рукой и наклонилась, чтобы взглянуть на нее под другим углом.

– Все нормально.

Нет, совсем не «нормально». Джейми видела бледное как мел лицо матери. И то, что она не смотрела на дочь, говорило о многом.

– Ты злишься на меня.

– Я злюсь на весь мир, – порывисто возразила Кэролайн, выпрямляясь во весь рост.

Джейми могла бы оценить ее откровенность, если бы в этот момент не встретилась с ней взглядом. Мамины глаза, так похожие на ее собственные, смотрели на нее настороженно, почти враждебно.

– А я должна на тебя злиться?

– За то, что не сказала тебе сама – да, – с готовностью признала Джейми. – За решение Клэр – нет. Я не принимала участия в шабаше, мама. Не просила о роли ведущей. И не хочу ее.

– А ты говорила об этом Клэр?

– Нет. Она не отвечает на мои звонки.

– А Рою?