– Видимо, да. Я понимаю, сколько пользы от материнского долга, когда ты так редко бываешь в Тве, после того как заняла Золотой Трон. Скажи мне, что ты чувствуешь по этому поводу? Ты зачала дитя, а другая женщина его выносила, родила и выкормила.

Леди Сунь замечает намек на раздражение на безупречно сдержанном и безупречно загримированном лице Лусики Асамоа и наслаждается маленькой каплей крови, которую сумела пустить. Асамоа хранят секреты, я их выведываю. Когда-нибудь, если нужда заставит – а такое может и не случиться, – она засунет клин в эту маленькую рану и использует его, чтобы разбить Лусику Асамоа на части.

Леди Сунь мало-помалу подводит Лусику Асамоа к краю пространства, занятого Брайсом Маккензи, и без усилий переходит с одной социальной орбиты на другую. Леди Сунь не ощущала физическое присутствие Брайса Маккензи вот уже много лет и едва сдерживает отвращение. Он ужасен. Непристоен. Она может выносить его соседство, лишь убеждая себя в том, что его габариты – некая извращенная форма боди-арта. Сегодня с ним только два катамита[11]. Ухоженные мальчики. Тот, что выше ростом, вроде как уже слишком взрослый.

– Брайс. – Она кладет руки поверх его рук. Радуется, что надела перчатки. – Нет слов. Просто нет слов. Ужасная, ужасная потеря.

– Как и ваша.

– Спасибо. Я все еще не до конца верю, что была там – мы оба были. Трагедия – и зверство. Это дело чьих-то рук. Не несчастный случай.

– Наши инженеры заняты расследованием. Физические улики добыть тяжело, а ВТО хочет как можно скорее заново открыть Первую Экваториальную.

– Но «Маккензи Металз» продолжается. Так было всегда. Мы были первыми, я и твой отец. Вы наконец-то заполучили гелиевый бизнес. Не мое это дело, давать советы мужчине о том, как ему руководить своей компанией, но иногда быстрое, авторитетное заявление успокаивает взволнованный рынок. Пока не прояснится вопрос с завещанием вашего отца.

– Дела Маккензи – это дела Маккензи, Леди Сунь.

– Разумеется, Брайс. Но, ради старой привязанности между нашими семьями, не будь чужаком во Дворце Вечного света.

– Дворец Вечного света, – повторяет Брайс. – Это туда вы забрали Дариуса?

– Да, и там он останется, – говорит Леди Сунь. – Я не допущу, чтобы мальчик кончил как еще один из твоих щеночков. – Приемные сыновья Брайса неловко переминаются с ноги на ногу. Их дежурные улыбки делаются напряженными.

– Он Маккензи, Леди Сунь.

– Дариус – прежде всего Сунь и всегда будет Сунем. Но ведь мы могли бы с готовностью предложить какой-нибудь выкуп?

Брайс кивает, изображая легчайший намек на поклон, и Леди Сунь переходит к своей последней жертве. Дункан Маккензи прислонился к балконному ограждению, на перилах балансирует его бокал с «Рыжим псом». Башни Царицы Южной пестрят флагами и знаменами, стягами и аэростатами, мифическими животными: приготовления к великому празднеству Чжунцю. В хаосе Железного Ливня и его последствий Леди Сунь забыла про праздник. Во Дворце Вечного света лазеры будут соревноваться на традиционном Фестивале лунных пирогов, соревновании ледяных скульптур.

– Я всегда завидовала вашему Кингскорту, – говорит Леди Сунь. – Мы позволили твоему отцу заполучить центральный участок. Надо было мне сражаться лучше.

– Со всем уважением, Леди Сунь, что моему отцу требовалось, то он и брал.