Танцующая в Аушвице - Паул Гласер (2010)

К нам подъезжают два грузовика, на них шведские номера, кузовы затянуты белым брезентом с красными крестами. Вопреки моим опасениям никакой проверки нам не устраивают. Руководитель шведского Красного Креста подходит к немецким охранникам и передает им бумаги. Они с трудом понимают друг друга, поскольку он едва говорит по-немецки, а охранники не знают английского. Молодой парень, научивший нас нескольким датским фразам, вызывается быть переводчиком, и дело идет на лад. Наша группа должна разместиться в кузовах обоих автомобилей с красными крестами. Что и выполняется в течение пяти минут.

Урчит мотор, мы уезжаем. Молодой датский “переводчик” с улыбкой смотрит на меня. Когда я его спрашиваю, почему среди нас одни скандинавы, он рассказывает, что шведский Красный Крест договорился с нацистами забрать из лагерей скандинавских заключенных. Среди этих заключенных много полицейских, отказавшихся по приказу немцев арестовывать сограждан-евреев. Вот этих заключенных теперь и освобождают. Я с удивлением смотрю на переводчика. Какое счастье, думаю я, и улыбаюсь ему. Центральный железнодорожный вокзал Гамбурга остается позади. Мы с Мартой глубоко зарываемся в одеяла, лежащие в кузове грузовика. Так я делаю свой последний шаг на пути к освобождению.

Остатки семьи

На 75-летие моего отца в числе прочих гостей приезжает его кузина из Амстердама. Оживленная, полная энтузиазма дама по имени Сюзи, которую прежде я никогда не видел. Сюзи Роттенберг-Гласер. От нее я узнаю, что она — самая младшая кузина отца и единственная из семьи, точнее, оставшейся семьи, кто поддерживает отношения с моим отцом. После окончания войны отец избегал всех контактов с семьей, и лишь она одна стала для него исключением. Не знаю почему, но она показалась мне из того типа людей, которые привлекательны сами по себе и приходят в гости безо всякого приглашения, вот как сегодня — на отцовский день рождения. По окончании вечера она приглашает меня как-нибудь заглянуть к ней на огонек. Поскольку мне стало любопытно и я хотел побольше узнать о нашей семье, через пару недель я навещаю ее в Амстердаме.

Сюзи рада меня видеть, радушно приглашает войти в дом и, угостив чаем, приступает к рассказу о своей жизни.

Она единственная из семьи уцелела и дважды была на волосок от смерти. Однажды перелезла через высокую стену на заднем дворе еврейского детского дома в Амстердаме, где тогда работала. Ей одной удалось сбежать в тот самый момент, когда нацисты уже ломились в двери приюта. В другой раз она спаслась благодаря тому, что одна из двух женщин, у которых она пряталась на чердаке, при проверке, натянув на себя шапку и укутавшись в шаль, нырнула в постель и принялась надрывно кашлять. У меня скарлатина, сообщила она вошедшим немцам — и те тут же повернули обратно. Уж больно они боялись инфекций, с усмешкой поясняет Сюзи. То, что я тебе сейчас рассказываю, мне долгое время приходилось держать при себе, теперь уже серьезно говорит она. Лишь спустя многие годы и при помощи психолога я смогла наконец об этом заговорить. А рассказывать об этом тебе мне легче, чем собственным детям. Те об этом вообще знать ничего не желают.

Сюзи делится со мной и другими историями. Про свою мать и ее брата, их обоих выдали нацистам, и они погибли в Аушвице. Про своего мужа, который смог убежать от нацистов и пешком (это путешествие длилось больше года) достичь Англии. И, конечно, про тетушку Розу, когда я спросил ее об этом.

Роза — кузина Сюзи, старше ее на 11 лет. Перед войной из-за разницы в возрасте у них не было никакого общения друг с другом. Она рассказывает мне, как в свое время смотрела на свою старшую кузину Розу.