Самоубийство сверхдержавы - Патрик Бьюкенен (2011)

Нидал Малик Хасан – это две разные личности. Один – гордый армейский офицер, майор, который даже в мечеть ходил в боевом камуфляже; другой – счастливый американец арабского происхождения, носит мусульманскую одежду и живет мирной жизнью. Две личности Хасана вошли в конфликт из-за его убежденности в том, что войны в Ираке и Афганистане безнравственны, а также из-за шока, который он испытал, узнав, что его снова призывают в армию – и отправляют воевать с братьями-мусульманами; это грех против Аллаха, допустить который Хасан не мог. Какая из идентичностей была для него значимее? Какова, по выражению Майкла Влахоса, была его «боевая идентичность»?

Хасан говорил друзьям, что он «сначала мусульманин, а уже потом американец». 5 ноября 2009 года, когда он поведал своей соседке: «Я собираюсь послужить Богу», и отдал ей свой Коран, лояльность джихаду оказалась выше клятвы верности армейского офицера{808}.

Будто бы, как сообщалось, с криками «Аллах акбар!» Хасан застрелил тринадцать и ранил двадцать девять американских солдат в Форт-Худе, штат Техас{809}. Интернет-текст, посвященный Нидалу Хасану, приравнивает террористов-смертников к награжденным медалью Почета, которые падали на гранаты, своим телом защищая друзей от взрыва.

Пусть его поступок был актом измены и терроризма, но Хасан видел себя героем-мучеником, для которого верность Богу и вере важнее верности нации, ведущей аморальную войну против мусульманских народов.

Такие конфликты лояльности не редкость на войне.

Президент Вудро Вильсон боялся, что, если он втянет Америку в европейскую войну на стороне Великобритании, ирландские американцы взбунтуются в знак протеста, а немецкие американцы двинутся на Вашингтон. Рузвельт так боялся, что кровные узы японцев окажутся сильнее лояльности к США, что приказал выслать 110 000 американцев японского происхождения из Калифорнии и отправить их в лагеря для интернированных.

Среди американских мусульман случай Хасана нетипичен, но майор такой не один. Других мусульман задерживали по подозрению в подготовке терактов. В Арканзасе в 2008 году мусульманин расстрелял двух солдат в вербовочном центре. В Кувейте, еще до вторжения в Ирак, сержант-мусульманин бросил гранату и открыл огонь по палатке своего командира, убив двоих и ранив четырнадцать человек.

Почему армия не демобилизовала Хасана, экстремистские взгляды которого не были секретом? «Армейских специалистов предупреждали о радикализации майора Нидала Малика Хасана задолго до трагического события, – пишет газета «Бостон глоуб», – но они ничего не предприняли, отчасти потому, что уважали многообразие и личный выбор мусульманского психиатра; об этом упомянули военные следователи в ранее не опубликованном отчете». Документ заканчивается выводом, что поскольку «с 2001 года армия привлекла всего одного мусульманского психиатра, помимо Хасана, можно предположить, что некоторые боялись утратить такое свидетельство многообразия и вследствие этого были готовы закрывать глаза на недостатки Хасана»{810}.

Наш культ многообразия, возможно, несет ответственность за самую кровопролитную стычку на военной базе США.

«Непросто понять извращенную логику, которая привела к этой трагедии», – заявил президент Обама{811}. Почему? Для Джона Дербишира тут нет ничего сложного:

«Я не нахожу логику Хасана извращенной или трудной для понимания. Его лояльность принадлежала исламу; он считал, что Америка воюет с исламом; такая лояльность побуждала его убивать американцев. Это кажется вполне логичным для меня, куда более логичным, чем тот факт, что армия продолжала использовать Хасана, несмотря на его радикальные взгляды, которых он не скрывал»{812}.

Случай майора Хасана обращает наше внимание на проблему двойной лояльности в сердцах граждан страны, приверженной идее, будто чем выше наше религиозное, расовое и этническое многообразие, тем более нравственными людьми мы становимся.