Простой пример. В любой надписи, пишет Барбер, “каждый знак связан особым отношением с соседними знаками”. В итальянском языке, например, допускается, чтобы за s следовал f или g в начале слова: sforza (“сила”), sfumato (“туманный”), sgraffito (“рисунок, надпись”). Не так обстоят дела с английским языком – и только по той причине, что давным-давно он решил, как себя вести. В итоге многие знаки будут возникать бок о бок в определенных позициях в текстах на итальянском, но не на английском. Перевод в таблицу такого поведения помогает дешифровщику языка надписи сузить поле возможностей.

Страница из блокнота Алисы Кобер с рабочими записями.

Когда Кобер начала работу, она хранила таблицы в записных книжках. Всего за несколько лет она заполнит 40 записных книжек: “счетные книги” XX века, в которых она составляет перечни счетных книг бронзового века. Но во время Второй мировой войны и после нее бумага была в дефиците, и Кобер приходилось прибегать к ухищрениям (иногда даже к воровству), чтобы продолжать вести статистику. Когда записные книжки стали роскошью, она начала нарезать двух-трехдюймовые карточки из любой бумаги, которую могла найти: из церковных объявлений, почтовых открыток, обложек учительских журналов, бланков из библиотеки колледжа и т.д.

На лицевой стороне карточки Кобер мельчайшим почерком указывала статистику для отдельных знаков. Фрагменты текста на обороте выдавали происхождение бумаги:

Всего Кобер удалось заполнить более 116600 двух-трехдюймовых карточек, а также более 63300 карточек побольше (а в целом около 180 тыс.). Карточки поменьше она складывала в картонные блоки из-под сигарет (в них недостатка не было). Даже сейчас, спустя шесть десятилетий, открывая их, можно почувствовать легкий аромат табака.

Система письма – это тонкая материя, переплетение звуков и символов. Как и в случае настоящей ткани, где возможны варианты переплетений, в письменности существует множество способов взаимодействия звуков и символов. Когда дешифровщик сталкивается с неизвестной письменностью, используемой для записи на неизвестном языке, он должен ухватиться за нить, потянув за которую можно уяснить узор. Он поступает так со всякой структурой, со всякой комбинацией языка и письменности, которая, пишет Барбер, несет “особый отпечаток, который может помочь нам выяснить, с каким языком мы имеем дело”. Именно по этой причине Кобер 15 лет вела подготовительную работу, изучая языки, связанные с различными типами письменности: от логографической (китайский) – к слоговой (аккадский) и алфавитной (персидский).

Ее задача была бы гораздо легче, если бы она точно знала, что минойцы пользовались алфавитом. Слоговое письмо дешифровать гораздо труднее, потому что почти каждый знак передает более одного звука. Частота употребления в слоговой и алфавитной системах различна, и один и тот же язык с точки зрения статистики будет вести себя по-разному в зависимости от системы записи. Двусложное слово, записанное с помощью слоговой системы, может состоять только из двух знаков. Записанное с помощью алфавитной системы, как заметила Барбер, одно и то же слово “может быть представлено количеством знаков от двух до дюжины”. Вспомните, например, об огромной разнице в длине английских двусложных слов Io (“Ио”) и strengthened (“прочный”).