– Точно не знаю, – ответил Хуан. – Мы не можем перехватить их подводные лодки, а если пойти за ними на РИБе, они сообщат по радио на базу, что к ним приближается неизвестный корабль.

Хали Касим сидел на своем обычном месте. Он вмешался:

– Ну и что, если они сегодня его найдут? Они смогут только сделать несколько подводных снимков. Это не доказательство. А завтра к этому времени корабль будет уничтожен.

– Я выступлю в роли адвоката дьявола, – сказал Эрик, – если они найдут корабль, кто поручится, что они не останутся там на ночь? А это спутает все наши планы.

Хуан почувствовал, что у него начинает болеть голова, и рассеянно потер виски. Конечно, была и другая проблема, которую он не знал как решить. Он уже обсуждал свои соображения с Кевином Никсоном, но мастер спецэффектов сказал, что любую подделку разоблачат в считанные секунды. Либо первый сорт, либо ничего. Чтобы их план сработал, а аргентинцы ничего не заподозрили, Кабрильо требовалось раздобыть восемнадцать человеческих скелетов.

Головная боль переходила в мигрень.

Глава 26

– Кого вы любите больше меня? – спросила Линда Росс, когда пятнадцать минут спустя вошла в оперативный центр. В руках она держала тонкую папку бумаг и широко улыбалась.

– Меган Фокс, – немедленно ответил Марк.

– Бейонсе, – отозвался дежурный техник.

– Кэти Холмс, – сказал Хали.

– Я всегда предпочитал Джулию Робертс[50], – добавил Эрик.

– Председатель, – спросила Линда, – тебе тоже надо быть сексистской свиньей?

– Единственная женщина, которую я люблю больше тебя, – моя мама.

Остальные украдкой рассмеялись.

Линда улыбнулась.

– Туше.

– Ну-ка напомни, за что я так тебя люблю.

– Потому что я нашла меньше чем в ста милях к югу отсюда норвежскую китобойную станцию, брошенную в 1930-е годы.

– Нам не нужны кости китов.

– Объявлена объектом всемирного наследия… погодите… из-за часовни и кладбища, где похоронены двадцать семь китобоев, погибших в этих водах. Ты велел найти тебе кости – я нашла.

Хуан мгновенно вскочил и в два шага очутился рядом с Линдой. Ему пришлось согнуться, чтобы поцеловать ее в бархатистую щеку. Мигрень внезапно прошла, грозная туча, нависшая над ним, рассеялась. Его угнетало то, что, если они не найдут скелеты, придется предоставить заложников их судьбе. Он сомневался, что, когда припечет, аргентинцы будут в них очень заинтересованы, поэтому бросить их почти наверняка означало погубить.

– Председатель, я поймал радиопередачу с китайского рабочего катера, – сказал Хали, вновь отворачиваясь к своим компьютерам.

– Глуши!

Хали несколько секунд работал на клавиатуре.

– Я перекрыл их частоту. Они онемели. Компьютер будет автоматически отслеживать их на других частотах и глушить.

– Ладно. Хорошо. Если им понадобится сообщить новости, придется возвращаться на базу. На данный момент две проблемы решены. Все молодцы!

В оперативный центр вошли Макс и Тамара, почти соприкасаясь плечами, и Хуан заподозрил, что секунду назад они держались за руки. Красавица и чудовище, подумал он, но порадовался за них.

– Отличный расчет времени, друг мой.

Хенли посмотрел на него, как покупатель на продавца подержанных автомобилей.

– У меня дурное предчувствие.

Кабрильо широко улыбнулся.

– Еще бы. Я хочу, чтобы ты прикинулся Игорем[51] и разграбил кладбище.

Тамара пришла в ужас.

– Чего вы от него хотите?

– Знаешь, – сказал Макс, качая головой, – должен признать, что в глубине души я надеялся на отмену этой части операции.

– Послушай, – сказал Хуан, – чистый воздух, небо над головой, сгнившие норвежцы. Будет классно!

– Вы о чем? Сгнившие кто?..

Макс повернулся к ней.

– Мы должны спасти заложников так, чтобы аргентинцы об этом не знали. Поэтому должны что-то оставить взамен, чтобы одурачить их.

– Ну и что?