Княжий суд - Корчевский Юрий Григорьевич (2010)

От деревни мы старались далеко не удаляться. Митька показывал путь.

В деревне от пожаров светло, со света в темноте ничего не видно, а крика в деревне хватает, и нас не услышат. Поэтому наше нападение получится внезапным для врага.

Мы обогнули деревню, в это время на другом конце ее громыхнул залп. То вступил в бой Федор.

Татары бросили гоняться за людьми и кинулись в сторону выстрелов. Однако не все.

— Выезжаем на улицу. Как только татары встретятся — сначала стреляйте сами — без моей команды, потом саблей работаем. Вперед!

Мы выбрались на улицу. Я остановился и ссадил Митьку.

— Малец, заховайся где-нибудь в огородах. В избы не ходи.

Мы рысью поехали по улице.

Из распахнутых ворот крайней избы выскочил татарин с узлом в руках. Ему бы узел бросить и за саблю схватиться, да видно — жалко добра награбленного стало, замешкался. Это стоило ему жизни. Так и умер с узлом в руках. Срубил его русин, только голова по земле покатилась.

— Вы оба — проверьте избу, не осталось ли кого живых?

Русины спрыгнули с коней, кинулись во двор и вскоре вернулись.

— Ни татар, ни русских.

Мы доехали до следующей избы. Вдруг из-за поворота, из переулка вылетели на конях два татарина и — на нас, с копьями. Ратник федоровский вскинул пищаль. Ба-бах! Обоих так и вынесло из седел. Все-таки картечь лучше пули.

Снова русины пошли проверить избу и вышли понурые.

— Вся семья порезана, кровищей весь пол залит.

У следующей избы нас снова атаковали. Один татарин вылетел на лошади с саблей наголо, но был сражен выстрелом из пищали. Второй прыгнул на меня с плоской крыши сарая с ножом в руке. И ничего бы я не успел сделать, да лошадь моя в сторону от испуга шарахнулась, и татарин, промахнувшись, грохнулся оземь в шаге от меня. Подняться снова ему была не судьба. Из пистолета, что держал в руке, я влепил ему тяжелую свинцовую пулю в лицо, и захлебнулся татарин своей кровью.

А навстречу еще татары скачут, да не один, не два — около десятка. Черт! Нас — пятеро против них. Выдюжат ли русины макаровские, не дрогнут ли, не сбегут ли с поля боя?

— Сабли наголо! — скомандовал я.

Сошлись! От ударов саблями искры летели да звон стоял.

С левой руки я выстрелил из второго пистолета во врага и кинулся на подмогу ратнику, на которого наседали сразу двое, и он едва успевал отбиваться. Ударил татарина в бок саблей, да вот незадача — клинок скользнул по кольчуге.

А тут и Федор с десятком своим по улице летит, лишь сабли сверкают в свете пожара. Вовремя! С лихим посвистом, под крики, сопровождаемые непереводимыми словами, теснили они от изб не ожидавших такого отпора татар.

Дрогнули татары, кинулись от горящей деревни в сторону, к реке.

— Догнать и порубить!

Все бросились за убегавшими татарами. Кто-то из отступавших сбросил со своей лошади узел, едва не попавший под копыта моего коня. Не хватало еще мне упасть с конем и шею себе свернуть.

Один из ратников остановился, перевел на миг дух, вытащил лук, наложил стрелу на тетиву и замер, прицеливаясь. Тетива щелкнула. Впереди раздался вскрик и звук падения тела.

Я подскакал.

— Молодец, Демьян! И как только ты его в темноте разглядел!

— Ненавижу тех, кто на землю нашу убивать православных христиан пришел. Я таких в темноте не глазами — сердцем вижу.

Вырвавшиеся вперед ратники Федора догнали и принялись добивать убегавших татар.

— Федор! Прочеши со своими всю местность вокруг. Вдруг спрятался кто. Если обнаружите — постарайтесь живым взять. «Язык» нужен — узнать сколько их было и, главное — как просочились они на наши земли. Русинов я с собой беру.

— Будет исполнено, князь!