Возвращение Сэмюэля Лейка - Дженни Вингфилд (2011)

Уиллади любила этот обычай, ежегодную поездку. Любила уютно устроиться в машине со своими славными ребятишками и поразмышлять о том, куда идет их жизнь и отвечают ли дети именам – данным при рождении как напутствия. Старшего сына она назвала Нобл, «благородный», – призыв небесам наделить его мужеством и честностью. Младшему дала имя Бэнвилл – «добрый город», или, как ей виделось, «спокойный приют». Дочь назвала Сван – «лебедь». Не потому что лебедь – красивая птица, а потому что сильная. Девочке необходима сила – внутренняя, которую не нужно брать на стороне, думала Уиллади. Пока что ожидания сбывались. Нобл рос безупречно честным, Бэнвилл светился добродушием, а Сван излучала такую силу, что могла кого угодно довести до изнеможения.

Округ Колумбия, что на самом юге Арканзаса, во многом напоминает север Луизианы. Когда Господь создавал эти места, он не поскупился, не пожалел красок. Крутые холмы, стройные деревья, хрустальные ручейки с песчаным дном, полевые цветы, голубой небосвод и огромные пушистые облака, висевшие низко-низко – так и тянет достать рукой и зачерпнуть пригоршню. В этом заключались достоинства. Были и недостатки: колючки, дурнишники и прочее, но никто не обращал внимания, настолько плюсы перевешивали минусы.

Из-за ежегодной конференции Сэмюэль никогда не оставался на семейную встречу. Только и успевал, что высадить Уиллади и детей из машины да побеседовать с ее родителями. Точнее, с ее матерью Каллой. Джон, завидев зятя, всякий раз молча уходил из дома, зато Калла в Сэмюэле души не чаяла. Но не проходило и часа, как Сэмюэль целовал напоследок Уиллади, на виду у Бога и всей родни шлепал ее по заду и, обняв на прощанье детей и велев слушаться маму, уезжал обратно в Луизиану. Прощался он и с Джоном, но старик всегда молчал в ответ: так и не простил Сэмюэлю, что тот увез Уиллади на край света, а Уиллади – что та уехала. А могла бы выйти за Кэлвина Фарлоу – живет по соседству, держит автомастерскую, а таких гончих, как у него, нигде не сыскать. Будь Уиллади заодно с отцом и влюбись она в Кэлвина, все было бы иначе. Жила бы рядышком, в утешение старику. А внучку не звали бы дурацким именем Сван Лейк – Лебединое Озеро.

Мозесы жили по всему округу Колумбия. Всюду. Джон и Калла крепко любили друг друга и произвели на свет пятерых детей. Четверых сыновей и дочь. Все, кроме Уиллади и младшего (Уолтер погиб от несчастного случая на лесопилке, едва ему исполнилось двадцать), жили в окрестностях Магнолии, не дальше сорока миль от отчего крова.

«Отчий кров» представлял собой ферму на сотню акров, поставлявшую молоко и яйца, фрукты и ягоды, орехи и мед. Урожаев приходилось добиваться, земля ничего не давала даром. Тут и там виднелись постройки, которые Джон с сыновьями возвели за много лет. Амбары, овины, коптильни, будки – к 1956 году почти все они устало покосились. Заброшенная постройка будто сознает свою ненужность.

Дом Мозесов был большой, двухэтажный. Добротный, выстроенный на века, он тоже чуть скособочился, словно чувствовал, что жильцов осталось мало и уже можно дать слабину. Джон и Калла бросили обрабатывать землю несколько лет назад. Калла держала огород и разводила кур, но поля зарастали, а веранду замуровали и превратили в бакалейную лавку и станцию техобслуживания. Калла попросила Джона сделать вывеску, но не могла решить, что на ней написать: «Мозес: магазин, станция техобслуживания» или «Мозес: продукты, бензин». Пока она раздумывала, Джон устал дожидаться и прибил над входом знак: «МОЗЕС».

Каждое утро, встав с постели, Калла спускалась в лавку, ставила на плиту кофейник, а фермеры заглядывали сюда по пути на ярмарку или за кормом для скота, пили кофе и грелись у очага.

Калла умела найти подход к покупателям. Спокойная, расторопная, умелая – людям нравилось иметь с ней дело. В лавке она прекрасно обходилась без Джона. Честно сказать, он ей только мешал.