Божество пустыни - Уилбур Смит (2014)

Я вернулся туда, где лежало тело храброго Вааги, вытер кровь с его лица и завернул Ваагу в его же хламиду. Потом взвалил его на плечо, вскарабкался на одно из деревьев до развилки и зажал там тело, достаточно высоко, чтобы до него не добрались стервятники, пока я не устрою ему подобающее погребение.

Сидя рядом с ним на дереве, я произнес короткую молитву, вверяя его тому божеству, в которое верил Ваага. Потом спустился на землю.

Когда я коснулся ногами земли, они задрожали так сильно, что я едва не упал. Ухватившись за ствол, я удержался на ногах. Но и дерево словно пришло в волнение, его ветви как бы закачались. Я поднял голову: в лицо мне устремился поток листьев и веток. Я испугался, как бы качка не сбросила тело Вааги, но я надежно закрепил его.

Лес вокруг меня шатало. Саму гору пронизывала дрожь. Послышался гулкий рев, и я взглянул на гору Ида; в этот миг от гранитного утеса оторвался огромный камень и покатился в долину.

Лошади запаниковали. Они мотали головами и рвались, пытаясь оборвать привязь. Я пошел к ним по дрожащей земле. Успокаивая, заговорил с ними, стал их гладить. Я умею обращаться с лошадьми – вообще с любыми животными и птицами, и мне удалось успокоить их и заставить лечь на землю, чтобы они не убежали и не поранились, падая.

Потом я посмотрел на север, за гавань Кносса и полоску моря на двойную вершину вулкана Кроноса.

Бог был в ярости. Он старался сбросить цепи, которыми сковал его сын Зевс. Его рев оглушал даже на расстоянии. Дым, пар и огонь вырывались из подземной темницы, заволакивая северный горизонт. Я видел, как в небо взлетали камни размером с городские дома.

Перед лицом такого катастрофического гнева я почувствовал себя ничтожным, слабым и беспомощным. Даже Гелиос-солнце скрыл от нас свой лик. Тьма отчаяния опустилась на мир. Сама земля дрожала от страха. В воздухе пахло серой.

Я сел рядом с лошадьми и закрыл лицо руками. Даже я испугался. Это был набожный и благочестивый ужас. На этой земле нет места, где можно было бы спастись от гнева богов.

Я убил чудовищную тварь, второе «я» бога. И Кронос обрушил на меня свой гнев за это святотатственное преступление.

Целый час и другой бог гневался, но, когда солнце достигло зенита, гнев его иссяк так же внезапно, как начался. Сернистые облака рассеялись, гора утихла, и на землю вернулся мир.

Я поднял лошадей, сел верхом и повел вереницу запасных животных вниз по склону, выбирая дорогу среди упавших ветвей и небольших оползней, сброшенных богом с горы.

Три дня назад я отправил Зарасу распоряжение ждать моего прибытия. Задолго до того как я достиг порта Кримад, я увидел поднимающихся ко мне по тропе Зараса и Гуи. Они узнали меня издалека и с криками облегчения пустили лошадей галопом. Оказавшись рядом со мной, они остановили лошадей, спрыгнули на землю и, едва не стащив меня с седла, по очереди обняли меня. Клянусь моей любовью к Гору и Хатор, когда Зарас выпустил меня из медвежьих объятий, он сказал мне со слезами на глазах:

– Мы были уверены, что наконец избавились от тебя. Но даже Кронос не смог сделать этого для нас.

Конечно, мои глаза оставались сухими, но я порадовался, что никто больше не видит такого жалкого поведения.

– Минойские корабли пришли в Кримад? – попробовал я вернуться к разумному разговору.

– Нет, господин. – Зарас сумел стереть улыбку с лица. Он указал на морской горизонт. – Как видишь, землетрясение привело море в ярость. Почти несомненно корабли сбились с курса. Я думаю, это задержит их на несколько дней.

– Как перенесла бурю наша флотилия?

Пока мы спускались с горы к городу, я тщательно обсудил все вопросы, связанные с морем. Я делал вид, что не замечаю жестов, которые делал Гуи Зарасу, и его столь же незаметного отказа их принимать. Однако когда мы подъехали к гавани Кримада, Гуи больше не мог сдерживаться и, корчась от смущения, выпалил: