Во имя Жизни - Кузнецова Дарья Андреевна (2015)

Некоторое время мы помолчали, причём Барс, прикрыв глаза, продолжал медленно и задумчиво поглаживать мою голень, а я — в совершенной растерянности разглядывать его.

Не бывает так в жизни. Вот просто не бывает, и всё! Ну, или, по крайней мере, со мной такого не могло случиться. Тюрьма — да, она прекрасно вписывалась в мою биографию, а вот вызволяющий из неё прекрасный принц — уже как-то не очень. И настойчивые его попытки утащить к себе во дворец не вписывались. И уж тем более — вот это его расслабленное сидение у моих ног.

Несмотря на все слова и поступки мужчины, несмотря на собственное огромное желание ему поверить, предчувствие подвоха никак не желало меня отпускать. И ещё сильнее настораживало понимание: я понятия не имела, откуда ждать неприятностей.

Подозревать Барса в лицемерии после того, как он с непонятной целью вытащил меня из тюрьмы, было как-то совестно. Да и вообще, у такого сложного и многоступенчатого обмана должна быть значительно более веская цель, чем моя скромная персона. Взять с меня было нечего, включая информацию, для обыкновенного спортивного интереса это было слишком сложно. Просто поиздеваться? Это настолько глупо, что уже даже не смешно. Оставалось поверить, что я действительно ему нравлюсь. Может быть, действительно настолько сильно. В конце концов, у всех свои вкусы, и порой они бывают гораздо более странными.

Генерал? Тоже не получается, по той же самой причине: не было ни единого предположения, что именно могло ему от меня понадобиться. Если бы всё ещё шла охота на котов, над этим вопросом можно было бы не думать — мне бы предложили свободу в обмен на предательство. Но все оставшиеся в живых коты, — а их было прискорбно мало, эти ребята живыми не давались, — сидели в клетках. Месть Саблезубому? Я здорово сомневалась, что для Зуева через столько лет это всё имело смысл. Старший из котов был почти зациклен на своей ненависти, а генерал жил своей жизнью и, наверное, даже не вспоминал о нём все эти годы.

Коты? Могут ли те, кто остался в живых, заподозрить меня в предательстве? Если остались на свободе — да. Каждый из них был профессионалом высочайшего класса, и, пожалуй, я могла поверить, что кто-то из них спасся, сымитировав собственную смерть, или просто не попал в списки галаполиции. Но это была совсем не та проблема, которая могла что-то изменить и стать тем самым подвохом, способным в очередной раз разрушить мою жизнь. Просто следовало внимательней смотреть по сторонам.

Остальная семья Барса? Положим, Семён откровенно и лично меня ненавидел, — на простую неприязнь это было не похоже, — и он мог доставить множество неприятностей. Но Барс только что ясно дал понять, что он в курсе ситуации, и она его не пугает.

Если откинуть случайности вроде внезапной смерти, получается, главным источником будущих проблем, способным всё испортить, оказываюсь… я?

Впрочем, я, кажется, догадывалась, в чём был основной подвох. Холодея от нехорошего предчувствия, я всё-таки задала вопрос, ответ на который уже точно знала.

— Вань, то есть, ты совсем решительно ко мне настроен?

— Наконец-то ты это поняла, — усмехнулся мужчина, чуть отстраняясь, а потом нахмурился. — Только мне совершенно не нравится тон, которым ты сейчас это сказала. Выкладывай, что там ещё за катастрофа вселенского масштаба, — велел он, поднимаясь с пола. Мягко так, плавно, неторопливо; если бы ещё потянулся, сходство с тёзкой было бы окончательным. — Только давай переместимся на диван, там гораздо удобнее.

Что диван удобнее стула и, тем более, пола, я не сомневалась. Вот только для предстоящего разговора он подходил куда меньше, и уж тем более — после того, как мужчина с комфортом уселся в углу дивана, вытянув на нём ноги, и выразительно похлопал свободной ладонью рядом с собой. Вторая его рука крепко сжимала мои пальцы, не позволяя вывернуться без боя.