Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

— А ты думал я сюда ради этой бабищи притащился? Да все, что я ей сказал, она не хуже меня знает, а силой покрасоваться, так это отрокам твоим пристало, я для таких игрищ стар уже. Просто Леха уже отчаялся тебя отучить все только разумом понимать — вреден разум в бою, медленный он, тело само все делать должно по велению души горящей! Почуял разницу? Вижу, что почуял — меч у тебя в руке, как живой играл! И много в тебе тогда разума было?

— Я как-то и не подумал…

— И не надо! — Аристарх решительно рубанул ладонью воздух. — У настоящего воина, когда требуется, тело само думать может! Зрение, слух, обоняние, осязание ему все, что надо говорят, разуму к этому добавить нечего, а оружие само свое дело знает…

— Какая же война без ума…

— Война с умом, а поединок должен быть только на чувствах и навыках, чтобы оружию не мешать… Что, не понял? Ну, как тебе объяснить… ну-ка, скажи: почему у Георгия Победоносца на иконах лик скорбен?

«Блин, опять поехали… жрец, то есть, не жрец, а… потворник, кажется, а на христианские иконы ссылается…».

— Ну… потому, что Георгий великомученик…

— Дурак! Лик скорбен, потому что Георгий не убивает Змея, а казнит! Не сам решил, а приказано ему Зло покарать! Не он приговор вынес — воля Божья! Так и воин, настоящий воин — не след ему одновременно судией и вершителем быть. Настоящему воину власть дана узреть Зло, под какой бы личиной оно не крылось, и приговор ему вынести, а оружие сей приговор исполняет! Но для этого оно живым должно быть, а такое бывает только в руке истинного воина! А еще его смущать ничего не должно — воин решил, оружие исполнило, и ответ за это не на нем, а на воине! Если же у тебя в руке мертвое железо, то все на тебе, и каждый раз раздумывать надо: как, да что, да «Не убий», да куда железо направить, да как самому уберечься, да… много чего, а если ворог, сиречь воплощение Зла, прямо перед тобой, то думать некогда! Понял?

— Вроде бы…

— Ни хрена ты не понял… пока, но начинаешь понимать… ничего, выучим!

Как ни странно, но староста ошибался — еще ТАМ Михаил Ратников познал чудо отношения к автомату Калашникова, как к живому существу, и, самое поразительное, «Калаш» на такое отношение отзывался! Сам бы не ощутил — не поверил бы, но ощутил и был при этом трезв и в своем уме, а позже, в конце девяностых годов, не единожды слышал рассказы о том, что есть, оказывается, и молитва «Калашу», правда содержания молитвы никто из рассказчиков не приводил. Разговор, как правило, сводился к тому, что там, в Чечне, молиться некому — все предано и все продано, а против «Аллах акбар» только «Калаш» и помощник…

— Скажи-ка лучше: — прервал Мишкины воспоминания староста — а чего это ты такое сотворил, что та соплюшка враз увяла, да все себе под ноги косилась, будто что-то там такое бегает… или ползает?

— А вот его — Мишка вытащил из подсумка бронзового Лиса — между нами бегать заставил! В одну сторону обычный лис бежал — рыжий, а в другую вот такой — бронзовый, только размером с настоящего.

— Хо-хо! Силен! — Аристарх выставил в улыбке зубы из-под усов. — Это ты ловко!

— Да не в моей силе тут дело, дядька Аристарх, а в их чувствительности! Ты-то, вот, ничего не увидел, да и они… не знаю: видели ли Лиса, или как-то иначе ощущали…

— Старуха точно видела, да и девка, наверно, тоже. Хороший тебе оберег Настена дала, и попользовался ты им правильно…

— Почему Настена? Это у меня не от нее, а с куньевского капища…

— Едрен дрищ, — брови Аристарха изумленно взлетели вверх — так ты сам не знаешь, что это за зверь?

— Откуда? Отец Михаил о таком не рассказывал, а больше никто…

— Ну… это ж… я даже и не знаю… — Аристарх возмущенно шлепнул себя ладонью по бедру. — Да разве ж можно так?! Ты о чем своей головой книжной думаешь? Неизвестную вещь с собой таскать, да еще пользоваться ей…

— Ну, почему же неизвестную? Мне Нинея объяснила, что есть двенадцать зверей Велеса: Лис, Медведь, Рысь…