Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

Это правило, со всевозможной строгостью, вбивалось наставниками в головы отроков с самого начала. Направленный на кого-нибудь, даже незаряженный, самострел, даже в шутку, даже случайно, служил поводом для строгого наказания.

— Вам всем это правило хорошо известно, но вы только что видели, как оно было нарушено ратниками Младшей стражи Амфилохием и… — Мишка повернулся к брату десятника и требовательно спросил: — Имя?

— Овен. — Отозвался парень.

— Я спрашиваю имя отрока Младшей стражи, а не собачью кличку! Доложить, как положено!

— Овен. — Упрямо набычившись повторил провинившийся, оправдывая свою кличку[6].

Ситуация была знакомой и обросшей, за месяцы муштры лесовиков, рецептами противодействия. Мишка выбрал из этих рецептов самый жесткий — Овен охнул, сквозь сжатые зубы, и слегка скособочился, получив по ребрам прикладом самострела.

— Имя!

— П… Пахом.

— Доложить, как положено!

— Младший урядник седьмого… Пахом сплюнул на землю кровью из разбитых губ — …седьмого десятка Младшей стражи Пахом.

— Младший урядник Пахомий, ратник Амфилохий, снять доспех!

Августовский денек был солнечным, ребята, упражнявшиеся на штурмовой полосе в кольчугах и шлемах только тем и спасались, что дул довольно свежий ветер. Мишка решил, что обдуваемые ветром потные тела остынут быстро, а вместе с телами остынут и страсти, поэтому, дождавшись, когда Пахом и Ложка стащат с себя поддоспешники, приказал им снять и насквозь мокрые рубахи.

Прошелся туда-сюда перед строем вглядываясь в лица и ничего, кроме интереса по поводу: «что это такое придумал боярич», не заметил.

«М-да, сэр, с первым набором было намного легче, удружила Нинея с личным составом. Хотя, с другой стороны, делать воинов из смирных, да послушных, — несомненно, жертвовать качеством. Но проблем…».

Заметив, наконец, что Пахом зябко повел плечами — контраст между жарким поддоспешником и обдуваемой летним ветерком потной кожей был слишком велик — Мишка решил, что должный эффект достигнут и заговорил снова:

— Из-за чего подрались?

В ответ — молчание.

— Отрок Амфилохий, из-за чего подрались? Отвечать!

— Я б его уже давно, если бы их не двое было…

«Понятно, конфликт притащен с собой из дома. Видимо, дрались уже не раз, но у Ложки не имелось старшего брата, который, в случае нужды приходил на помощь. А здесь старший брат Пахома оказался урядником, значит, Ложке рассчитывать на справедливость не приходилось, скорее наоборот, обиды продолжали накапливаться. Случай запущенный, слова о воинском братстве в одно ухо влетают, в другое вылетают».

— А ты, что скажешь? — Мишка посмотрел на Пахома. — Нечего на брата пялиться, своей головы нет?

— Этот упырь — Пахом снова сплюнул кровью — уже лет пять лишних на свете живет. Пора кончать.

«И таким мы даем в руки оружие? Ну уж нет! Говоришь, пора кончать? Вот сейчас и кончим, прямо здесь».

— Отрок Амфилохий, все еще хочешь убить Пахомия?

— Хочу! — Ложка тоже сплюнул кровью из разбитого рта. — И убью!

— А ты, Пахомий…

— Считай его уже покойником, боярич. — Перебил Мишку Пахом. — Дня не проживет, змей подколодный.

— Будь по-вашему. — Все взгляды тут же сошлись на Мишке, таких слов от него никто не ожидал. — Сейчас дам вам по кинжалу и можете друг друга резать, но запомните два моих условия: поединок — до смерти, а победителя я пристрелю. — Мишка обещающе повел туда — сюда заряженным самострелом. — За убийство отрока Младшей стражи — смерть!

В воздухе повисла тишина, все ошарашено смотрели на боярича. Джека Лондона, разумеется, никто из присутствующих не читал, и подобное условие поединка казалось совершенной дичью.

— Повторяю: победителя убью сам! Если ученики Воинской школы так ненавидят друг друга, что готовы умереть, ради того, чтобы убить, ни о каком воинском братстве между ними не может быть и речи. А нам такие воины не нужны!