Ассегай - Уилбур Смит (2009)

Когда с парохода доставили три автомобиля, Густав первым делом проверил, не пострадали ли они за время морского путешествия. Леон с любопытством наблюдал за работой немца. Таких больших и мощных грузовиков видеть ему еще не приходилось. Один из них был оборудован тысячегаллоновой цистерной с топливом для аэропланов и автомобилей, а между ней и водительским сиденьем нашлось место для компактной мастерской. Имея в своем распоряжении такую мастерскую, сказал Густав, весь парк техники можно обслуживать в полевых условиях.

И все же самое сильное впечатление произвел на Леона открытый автомобиль, построенный специально для охоты. Такой красивой машины он еще не видел. Мягкие кожаные сиденья, встроенный коктейль-бар, стойки для оружия, мощный шестицилиндровый двигатель в сто лошадиных сил, спрятанный под вытянутым сияющим капотом, — все это сливалось в симфонию инженерного гения.

К этому времени Густав уже подпал под мальчишеское обаяние не скупившегося на искренние похвалы и проявлявшего неподдельный интерес британца и предложил ему место рядом с собой на время путешествия в Найроби.

В конце концов основной груз отправили по железной дороге в сопровождении Хенни и Макса. Натужно пыхтя, состав отошел от станции в направлении прибрежных холмов. Густав и его люди расселись по машинам. Леон занял пассажирское место. Поездка стала для него истинным удовольствием — к сожалению, слишком коротким. Покачиваясь на мягких фирменных рессорах, он сидел на кожаном сиденье, куда более удобном, чем кресла на веранде в клубе «Мутайга», и с изумлением посматривал на спидометр — на немногих ровных и прямых участках дороги автомобиль разгонялся до семидесяти миль в час!

— Еще недавно многие всерьез доказывали, что человек не в состоянии физически выдержать такие скорости, — заметил с усмешкой Густав.

— Дух захватывает, — признался Леон.

— Попробовать не хочешь? — великодушно предложил инженер.

— Полжизни отдал бы.

Немец рассмеялся и, съехав на обочину, поменялся с Леоном местами.

В Найроби они прибыли почти на пять часов раньше товарного поезда и уже стояли на платформе, когда состав подтянулся к станции под пронзительный свист гудка. Машинист отвел вагоны на запасной путь, где им предстояло простоять до утра в ожидании разгрузки. Леон заранее договорился с местным владельцем тягача о доставке груза к конечному пункту.

Следуя полученным из Германии детальным инструкциям, Леон построил большой ангар с брезентовой крышей под мастерскую и склад. Разместилось это сооружение на унаследованном от Перси земельном участке, примыкавшем к полю для поло, которое Леон намеревался использовать под строительство взлетно-посадочной полосы для аэроплана, лежавшего пока еще в заколоченных контейнерах.

Наступили горячие денечки. В одной из телеграмм Отто фон Мирбах подробно расписал, какие бытовые условия должны быть созданы для него и его спутницы. В частности, в каждом лагере надлежало построить примыкающие друг к другу апартаменты, весьма просторные и роскошные, по местным меркам. Мебель для них, включая кровати, шкафы и комоды, находилась в одном из контейнеров. Фантазии от Леона не требовалось — ему надлежало лишь четко следовать инструкциям. К распоряжениям относительно организации питания прилагался полный набор посуды и столовых приборов, а также две серебряные люстры, по двадцать фунтов каждая, расписанные сценами охоты на оленя и кабанов. Прекрасную посуду из тончайшего, едва ли не прозрачного, фарфора и хрупкого хрусталя украшал золотой герб Мирбахов — сжатая в кулак рука в тяжелой рыцарской перчатке сжимает меч, и девиз — «Durabo!» — на знамени под ним. «Выжить!» — перевел с латыни Леон. Тот же мотив присутствовал и на белых кружевных скатертях.