Ассегай - Уилбур Смит (2009)

Пока Хенни обустраивал аэродромы, Макс Розенталь, следуя детальным указаниям своего хозяина, занимался строительством временных лагерей. Леон постоянно курсировал между площадками и городом, обеспечивая одного и второго всем необходимым для подготовки к встрече гостей. Время летело незаметно. В конце концов они все же уложились в график, закончив работы едва ли не накануне того памятного дня, когда океанский лайнер с графом Отто фон Мирбахом бросил якорь в бухте Килиндини.

Леону стоило немалых сил получить место на лоцманском катере, вышедшем из лагуны Килиндини навстречу появившемуся на горизонте германскому пассажирскому лайнеру «Адмирал». Погода выдалась тихая, море было спокойное, так что перебраться с катера на пароход не составило большого труда. Поднявшись на борт, он едва не столкнулся с преградившим ему дорогу помощником капитана. Впрочем, услышав имя графа фон Мирбаха, немец моментально смягчился и даже лично проводил Леона на мостик.

Леон узнал своего клиента с первого взгляда — Кермит описал его очень точно. Граф стоял у поручня, потягивая «Кохибу» и беседуя о чем-то с капитаном, слушавшим его с подобострастным видом. Отто фон Мирбах был единственным из пассажиров, кому разрешили находиться на мостике во время сложных маневров громадного лайнера в бухте. Понаблюдав за ним пару минут, Леон подошел и представился.

Граф был крупным, крепким как дуб мужчиной в элегантном кремовом костюме. Состоявший, казалось, из одних мускулов, он держался с высокомерной самоуверенностью человека, обладающего безграничной властью и огромным состоянием. Его нельзя было назвать симпатичным в привычном смысле этого слова, а резкие черты свидетельствовали о жесткости и неуступчивости. Полученный на дуэли шрам пересекал щеку от уголка рта до уха, отчего правая сторона лица как будто застыла в кривой, недоброй ухмылке. Живые, постоянно настороженные бледно-зеленые глаза светились умом. В левой руке граф держал белую панаму, так что голова с густыми, коротко подстриженными рыжими волосами оставалась непокрытой.

Тот еще мерзавец, подумал Леон и, вынеся такое суждение, подошел к графу.

— Имею ли я честь обратиться к графу Отто фон Мирбаху? — спросил он, ограничившись легким кивком.

— Имеете. Позвольте спросить, кто вы такой? — поинтересовался, в свою очередь, граф.

Голос у него был зычный, тон — командный.

— Леон Кортни, сэр, ваш охотник. Добро пожаловать в Британскую Восточную Африку.

Граф одарил его благосклонной улыбкой и протянул руку, здоровенную, крепкую, с золотистыми веснушками и короткими рыжеватыми волосками. На третьем пальце было золотое кольцо с крупным белым брильянтом. Леон знал, какое испытание его ждет, и приготовился.

— Давно жду встречи с вами, Кортни. Мистер Кермит Рузвельт и принцесса Изабелла фон Гогенцоллерн много о вас рассказывали. — Ладонь как будто попала в тиски, и Леону понадобились все силы, чтобы выдержать давление железных пальцев. — Оба самого высокого мнения о вас. Надеюсь, вы меня не подведете, ja?

Английским граф владел в совершенстве.

— Не подведу, сэр. Полагаю, у нас есть все основания надеяться на лучшее. Я выписал на ваше имя несколько лицензий, однако мне нужно знать, какая дичь интересует вас в первую очередь. Слоны? Львы?

Граф разжал наконец пальцы, и кровь устремилась в побелевшую ладонь. Леон с трудом удержался, чтобы не помассировать руку. В бледно-зеленых глазах немца блеснуло уважение — пальцы у него тоже онемели, но виду он не подавал.

— А вы неплохо говорите по-немецки, — заметил фон Мирбах. — Что касается вашего вопроса. Прежде всего меня интересуют крупные звери, в том числе слоны и львы. Особенно последние. Мой отец был послом в Каире в то время, когда Китченер воевал с Махди, и имел возможность охотиться в Абиссинии и Судане. В моем охотничьем домике в Шварцвальде много львиных шкур, да все они старые и побиты молью. Слышал, черные здесь охотятся на львов с одним копьем. Это правда?