Когда пируют львы - Уилбур Смит (1964, 1966)

– Дружеское? С женщиной? – недоверчиво спросил Дафф. – Такая же чушь, как чесночные духи. К дружбе они не способны. Думаю, так их мамаши воспитывают, тоже, кстати, женщины… Ну как можно дружить с человеком, который подозрительно следит за каждым твоим шагом, который взвешивает, как на весах, каждый твой поступок: он меня любит? Или не любит? – Дафф неодобрительно покачал головой. – Разве может долго продлиться дружба, когда каждый час от тебя требуют доказательств любви? Это же катехизис всякого брака: «Ты меня любишь, милый?» – «Да, дорогая, конечно люблю, радость моя». И ты должен каждый раз говорить это убедительно, иначе – слезы.

Шон усмехнулся.

– Ну да, смешно – обхохочешься, пока сам не попадешь в переплет, – посетовал Дафф. – Вот ты когда-нибудь пробовал говорить с женщиной о чем-нибудь, кроме любви? Они же абсолютно равнодушны ко всему, что тебя интересует. Поначалу, когда в первый раз пытаешься поговорить с ней о деле, это потрясает. Но потом вдруг начинаешь понимать, что она тебя почти не слушает, смотрит на тебя неподвижным взглядом, и сразу становится ясно, что она думает про новое платье или про то, приглашать на обед миссис ван дер Хам или нет. И поэтому ты умолкаешь. И тем самым делаешь вторую ошибку. Это уже знак, знамение, и каждый брак полон таких знамений, читать которые способна только жена.

– Я вовсе не защищаю брак, Дафф, но подумай, может, ты не совсем справедлив и судишь обо всем по своему печальному опыту?

– Выбери любую женщину, надень ей на палец обручальное кольцо, и она станет твоей женой. Первым делом она обволакивает тебя своим тепленьким и мяконьким телом, и это приятно. Потом пытается окутать тебя своими тепленькими, мяконькими мыслишками, а это уже не так приятно. Она не умеет делиться, не умеет дарить, она хочет только обладать тобой, она виснет на тебе как гиря и душит в объятиях. Сами по себе отношения мужчины и женщины неинтересны, но они неизбежно подчиняются закону, который придумала природа по одной простой и важной причине: мы должны размножаться. Но чтобы достичь результата, всякая любовь – Ромео и Джульетта, Бонапарт и Жозефина здесь не исключение – ведет нас к исполнению простейшей биологической функции. А ведь это такая малость – такой скоротечный и обыденный акт. И, кроме этого, у мужчины и женщины нет ничего общего: они мыслят по-разному, чувствуют по-разному и интересы у них разные. Откуда здесь может взяться дружба?

– По-моему, ты нарисовал неполную картину. Разве это все, что есть между ними? – спросил Шон.

– Когда-нибудь сам увидишь. Природа со своей озабоченностью проблемой воспроизводства вложила в разум мужчины заглушку, она сделала его глухим к советам более опытных товарищей, сделала ему прививку от них. Придет твое время, пойдешь на виселицу с песней на устах.

– Ты меня пугаешь.

– Больше всего меня здесь угнетает однообразие, скука, чертова рутина.

Дафф беспокойно поерзал, потом снова откинулся спиной на котел.

– По мне, интересные взаимоотношения между людьми те, где сторонникам равенства полов делать нечего: между братьями, между врагами, между хозяином и слугой, между отцом и сыном, между мужчинами.

– То есть гомосексуальные?

– Нет, это просто шаг в сторону, там все то же самое, все те же проблемы. Когда человек обретает друга, он делает это не по стихийному, слепому влечению, это его свободный выбор. Всякая дружба имеет свои особенности, заканчивается по-разному или же длится вечно. Здесь ты не связан никакими цепями, никакими ритуалами или контрактами. Ради друга не надо бросать всех остальных, ты не обязан постоянно говорить о своей дружбе, торжественно изрекать о ней какие-то слова, другом не надо непрерывно восхищаться.

Дафф встал, чтобы размять затекшие ноги.

– Вот за это я и люблю жизнь, – подытожил он. – Кстати, который час?

Шон достал часы, наклонил циферблат к лунному свету:

– Уже за полночь… похоже, никто не придет.