Ведьмы. Запретная магия - Луиза Морган (2017)

Нанетт обувалась, опустив глаза в пол.

– Он был нездешним.

– Или ты его прогнала?

И вновь это галльское пожатие плечами.

– Я его вызвала, но не имела намерения удерживать.

Урсула, уже положившая руку на щеколду, впилась глазами в мать.

– Что ты имеешь в виду? – прошептала она. – Ты его вызвала?

Нанетт направилась к двери, которую Урсула придержала для нее открытой. Лицо Нанетт ничего не выражало. Повесив подойник на руку, Урсула пошла за ней вниз по тропе.

Она молчала, пока они не оказались в хлеву, где воздух был наполнен ароматом свежей соломы и сена, а еще чистым и теплым козьим запахом. Козы обступили девушку, тыкаясь мордочками в ее карманы в поисках кусочка моркови или веточки петрушки, которые Урсула приносила для них. Она положила угощение в корыто и, когда козы опустили туда головы, поставила подпорку, загораживая выход.

– Скажи мне, что ты имела в виду, маман, – сказала она, придвигая табурет к первой козе и протирая вымя влажным полотенцем.

Коза довольно зафыркала и переставила заднюю ногу, чтобы Урсуле было удобнее доить. Ее пальцы перебирали соски козы, и молоко струилось в подойник, рождая своеобразную милую мелодию.

Нанетт взялась за метлу и начала подметать пол. Земля была утоптана вечно снующими животными до такой степени, что стала твердой, как камень.

– Нет смысла тебе все это рассказывать, Урсула, – сказала она. – Ты все равно мне не поверишь.

– Ты хочешь сказать, что воспользовалась заклинанием?

Нанетт быстрее заработала метлой.

– Изабель приснилось, что он придет, а я лишь воплотила это в жизнь своей силой.

– Каким образом?

– Я обратилась к Богине, и она услышала меня.

– Я решительно не понимаю, что у нас общего с этой Богиней. Как и с Богом, которого призывают на День Всех Святых.

Урсула передвинулась и принялась доить следующую козу.

– Это все обман. Придумывание того, во что хочешь верить.

– Если бы ты видела деяния бабушки, ты бы так не говорила.

Урсула услышала мýку в голосе матери и вздохнула:

– Ну ладно. Допустим, что была некая сила. Но сейчас ее уже нет.

– Мы не настолько сильны, как бабушка, это правда. Ты знаешь о наших небольших дарованиях: снадобья Анн-Мари, знание трав Флеретт, видения Изабель. Я тоже обладала значительной силой, выходящей за пределы гримуара, книги заклинаний. Она не была дана мне надолго, но перед тем, как совсем угаснуть, она привела ко мне твоего отца.

Урсула подняла на нее взгляд:

– И это все?

– Я так и знала, что ты мне не поверишь.

Урсула не спеша пересела к следующей козе и с хмурым видом начала ее доить. Она больше не хотела смотреть на мать. Ей была отвратительна мысль, что Нанетт нашептывала заклинание, размахивала руками и жгла ритуальные свечи. Она могла принять веру тетушек в эту чепуху, но Нанетт была ее матерью. Самым близким человеком в мире. Ее частичкой.

– Я ни о чем не жалею, дочь. Я осознавала, что пожилые люди однажды умрут, как это и случилось. И я была напугана. Мне было одиноко, – произнесла Нанетт низким, полным чувств голосом.

Урсула вздохнула. Мать любила ее, и она отвечала ей тем же. У нее и в мыслях не было обижать ее. Она взяла наполненный до краев подойник и осторожно поставила его на каменный выступ, окружавший загон. Потом убрала подпорки, чтобы выпустить коз, и те тут же скрылись в сумерках.

– Не нужно подметать, – сказала она. – Я почищу стойло после того, как отнесу молоко в погреб.

– Я отнесу молоко. – Нанетт потянулась за ведром и осторожно подняла его. – У нас, кстати, заканчивается лед.

– Так всегда бывает осенью. Мы переложим все в сырную чашу.

– Твой дядя, мир праху его, был прав, дочка. Ты прирожденная фермерша.

Нанетт наклонилась, проходя под дверной притолокой, потом выпрямилась и оглянулась:

– Я знаю, что ты не веришь в силу заклинаний, но это правда.