Ведьмы. Запретная магия - Луиза Морган (2017)

Когда молоко согрелось, Урсула добавила в него чайную ложку меда, собранного месяц назад. Она взяла лишь малую часть, памятуя, что меда должно хватить на всю зиму. Она уже начала закрывать банку крышкой, когда появилась тетя Флеретт, завязывая чепец потуже, чтобы не озябнуть. Урсула кивнула в сторону кастрюли с молоком.

– Du lait, Tante Fleurette? Avec du miel?[39]

Флеретт кивнула и принесла еще кружку. Урсула наклонила кастрюлю, чтобы налить ей сладкого молока. Потом села, обхватив ладонями теплую кружку и глядя на пар, поднимающийся над ней.

Когда Флеретт заговорила, Урсула вздрогнула.

– Нанетт не скажет тебе, – прошептала женщина, – но ты должна это знать.

Урсула подняла голову и внимательно взглянула на нее. Косые лучи лунного света углубили морщины на щеках Флеретт и затенили глаза, отчего они казались закрытыми.

– Что я должна знать? – негромко спросила она.

– За заклинания приходится платить, – сказала Флеретт и замерла.

Урсула замерла в ожидании. Через мгновение женщина шевельнулась и продолжила:

– Все имеет свою цену. И магия тоже.

Снова повисла пауза. Над молоком в серебристом свете луны клубился пар.

– Особенно магия.

Урсула поерзала на стуле. Глаза Флеретт, прикрытые тяжелыми веками, слабо блеснули.

– Ты в нас не веришь.

Урсула вздохнула:

– Мне жаль, тетушка Флеретт, но это правда.

– Ты ошибаешься.

– Колдовство? Не хочу показаться непочтительной, но в нем нет смысла.

Она поднесла кружку к губам и сделала глоток.

Молоко Флеретт стояло на столе нетронутым. Она сказала, поджав губы:

– Семнадцать лет. Возраст, в котором девушка уже все знает.

– Нет, конечно. Но я не верю в магию.

Урсула изо всех сил пыталась не обидеть ее. Флеретт казалась безликой, словно была тенью Флоранс, своей сестры, или даже тенью всего семейства. Это была самая долгая беседа между ними.

– Твой дар общения с животным миром… – произнесла наконец Флеретт.

– Это не магия.

– Это сила. Это тождественно дару.

Мысль эта пробудила любопытство Урсулы, и какое-то время она сидела, созерцая мерцание молока в кружке и обдумывая услышанное.

Флеретт наклонилась вперед, и завязка чепца окунулась в молоко перед ней.

– Твоя мать все еще жаждет его.

Взгляд из-под чепца заставил Урсулу вздрогнуть. Она ответила шепотом, сама не осознавая этого:

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Я имею в виду, что будь осторожна в своих желаниях.

– О чем ты говоришь?

– Нанетт вызвала его и теперь страдает из-за его отсутствия.

Урсула поставила кружку и уставилась на тетю, сидевшую за столом напротив.

– Вызвала?

– Да, конечно.

– Она никогда об этом не рассказывала.

– И не скажет. Но мы видим, как она прячет глаза, полные слез.

– А я не вижу!

– Она не желает, чтобы ты видела. Однако тебе нужно знать.

– Зачем? Почему я должна это знать?

– Потому что ты обладаешь силой. И при этом насмехаешься над нами.

Урсула попыталась было возразить, но Флеретт только прищелкнула языком:

– Мы не глупы. Мы знаем, как это бывает между поколениями.

– Но я и правда не смеюсь над вами, тетушка Флеретт.

Флеретт пожала плечами, как это делали все Оршьеры.

– Помни мои слова: использование силы имеет свою цену.

Она поднялась, так и не прикоснувшись к молоку, и сжала кулаки:

– Ты покрыта облаком. Я боюсь за Нанетт.

– Но почему?

Флеретт больше ничего не стала говорить, повернулась и удалилась из кухни. Край ее ночной сорочки подметал плиты пола. Урсула повторила:

– Почему?

Но Флеретт ушла, растворилась во тьме, оставив ее в смятении кусать губы.

* * *