Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо (1720,1724)

В продолжение нашего пути по берегу реки мы очень устали и потому проходили меньше миль в день, чем прежде, так как огромное количество речонок с восточных холмов впадало в этот залив. И воды их были высоки, так как дожди прошли только недавно.

За три дня пути мы повстречали нескольких местных жителей и узнали, что живут они на холмах, а не на берегу. Четыре-пять дней мы ничего не могли добыть, кроме рыбы, которую ловили в озере, да и той было не такое количество, как раньше.

Но зато, словно в воздаяние за наши бедствия, нас не тревожил ни один дикий зверь. Единственной неприятностью этого рода было встреченное нами в сырых местах возле озера безобразное ядовитое пресмыкающееся вроде змеи[54]. Она не раз преследовала нас, собираясь напасть, а когда мы что-нибудь бросали в нее, поднималась и шипела так громко, что слышно было далеко. Вид ее и голос были адские, мерзкие, и наших негров нельзя было разубедить в том, что это дьявол. Вот только мы никак не могли понять, что делать сатане там, где нет людей.

Было весьма примечательно то, что мы прошли уже тысячу миль, не встретив никого. Мы были в самом сердце Африканского материка, там, где наверняка не ступала нога человека с тех пор, как сыны Ноя расселились по всей земле. В этих, кстати, местах наш пушкарь сделал наблюдения градштоком[55], чтобы определить широту места, где мы оказались, и обнаружил, что мы, после того как около тридцати трех дней шли к северу, находимся на шести градусах двадцати двух минутах южной широты.

Перейдя с великими трудностями реку, мы попали в странную дикую местность, которая несколько нас напугала. Конечно, это была не пустыня с раскаленным песком, которую мы пересекали прежде, но местность гористая, бесплодная и со свирепыми хищными зверями, которых было больше, чем где бы то ни было на нашем пути. На поверхности почвы торчала, правда, жесткая трава да время от времени попадалось несколько деревьев или, вернее, кустов. Но людей мы не видели и начали уже беспокоиться, так как давно не убивали животных, а питались, главным образом, рыбой и птицей, теперь же не видели ни того ни другого. Но более всего нас смущало то обстоятельство, что приходилось идти с немногими припасами и без уверенности в том, что удастся их пополнить.

Как бы то ни было, помочь нам не могло ничто, кроме терпения. Убив нескольких птиц и провялив немного рыбы, так, чтобы урезанного пайка хватило на пять дней, мы решили отважиться на переход. И, видно, не беспричинно предчувствовали опасность, так как за эти пять дней не встретили ни птицы, ни рыбы, ни животного, мясо которого было бы пригодно в пищу, и уже с ужасом предвидели, что умрем с голоду. На шестой день мы практически постились: съели все крохи того, что осталось, а к ночи улеглись на циновки, не поужинав, с тяжелым сердцем. На восьмой день мы были вынуждены убить одного из своих верных слуг – буйвола, переносившего поклажу. Мясо его было очень приятно на вкус, и ели мы так расчетливо, что его хватило на три с половиною дня. Мы уже собирались зарезать второго буйвола, как увидели перед собой местность, сулившую все самое лучшее, так как она была покрыта высокими деревьями, и в самой середине ее прорезала большая река.

Это приободрило нас, и мы поспешили к берегу реки, хотя на пустой желудок ослабели и шли почти в беспамятстве. Но еще прежде, чем добрались до реки, мы, на свое счастье, повстречали молодых оленей, то есть то, о чем мечтали уже давно. Убив трех оленей и не дав мясу даже остыть, мы принялись набивать брюхо и сожрали все. Хорошо еще, что мы хотя бы убили оленей, а не съели живьем, так как, попросту говоря, умирали с голоду.

По всему этому негостеприимному краю встречали мы беспрестанно львов, тигров, леопардов, цибетовых кошек и множество всяческих животных, нам не знакомых. Слонов мы не видели, хотя время от времени натыкались на лежащие на земле клыки, а некоторые из них выглядывали из земли – такое количество времени пролежали они здесь.