Власть меча - Уилбур Смит (1986)

– Я продолжу поиски, – пообещал Блэйн. – И дам тебе знать, если что-нибудь выяснится. – Он погладил ее по голове. – Ты добрая, – прошептал он. – У тебя нет причин печься об этом мальчике.

Они снова замолчали, но упоминание о внешнем мире нарушило очарование и породило цепь мыслей, неприятных, но таких, которые следовало додумать до конца.

– Как Изабелла? – спросила Сантэн и почувствовала, как напряглись мышцы его груди под ее щекой. Блэйн выдохнул облако сигарного дыма и только тогда ответил:

– Ее состояние ухудшается. Атрофия нервов нижней части тела. Изъязвление. С понедельника она в больнице «Грот Шуур»[18]. Язвы на копчике не заживают.

– Мне жаль, Блэйн.

– Поэтому мне и удалось вырваться на несколько дней. Девочки у бабушки.

– Я ужасно себя чувствую.

– Мне было бы гораздо хуже, если бы я не видел тебя, – ответил он.

– Блэйн, мы должны придерживаться своего решения. Не причинять боли ей или девочкам.

Он молчал, потом вдруг бросил окурок сигары через всю комнату в огонь.

– Кажется, ей придется отправиться в Англию. В больнице Гая[19] есть хирург, который творит чудеса.

– Когда?

Сердце в груди превратилось в пушечное ядро, которое душило Сантэн своей тяжестью.

– Перед Рождеством. Все зависит от исследований, которые сейчас проводят.

– Тебе, конечно, придется отправиться с ней?

– Это означало бы отказаться от поста администратора и погубило бы мою карьеру…

Блэйн замолчал: раньше он никогда не говорил с ней о своих амбициях.

– И шанс получить место в будущем правительстве, а со временем и пост премьер-министра, – закончила она за него.

Он пошевелился, взял ее лицо в ладони и повернул, чтобы смотреть ей в глаза.

– Ты знала? – спросил он, и Сантэн кивнула.

– Ты считаешь, это жестоко? – спросил он. – Что я из-за своих эгоистических амбиций отправляю Изабеллу одну?

– Нет, – серьезно ответила она. – Я кое-что знаю об амбициях.

– Я предлагал поехать с ней, – сказал он, и в глубине его зеленых глаз зашевелились тревожные тени. – Изабелла не согласилась. Она настаивает, чтобы я остался здесь. – Он снова положил голову Сантэн себе на грудь и принялся гладить волосы от виска. – Она удивительный человек – такое мужество. Сейчас боль почти не прекращается. Она не может спать без опия, но боль все время усиливается, и приходится принимать больше опиума.

– Я чувствую себя ужасно виноватой, но все равно рада возможности быть с тобой. Я ничего у нее не отнимаю.

Но это была неправда, и Сантэн это знала. После того как Блэйн уснул, она долго лежала без сна. Лежала, прижавшись ухом к его груди, и слушала, как бьется его сердце и наполняются и опустошаются легкие.

Когда она проснулась, он уже был в шортах и снимал с полки на стене над очагом старую катушку Скарборо[20].

– Завтрак через двадцать минут, – пообещал он, оставляя ее в кровати, но почти сразу вернулся, неся сверкающую металлом и серебром рыбину длиной почти в руку. Он положил ее на решетку над углями, потом подошел к Сантэн и стянул с нее одеяло.

– Плавать!

Он злорадно улыбнулся. Сантэн закричала:

– Ты с ума сошел! Холодно! Я умру от воспаления легких!

Она протестовала все время, пока Блэйн нес ее к глубокому, окруженному камнями бассейну.

Вода была прозрачна, как воздух, и так холодна, что, когда они вышли из нее, тела у них покраснели, а соски Сантэн стали жесткими и темными, как спелые маслины. Но ледяная вода обострила аппетит. Они брызгали на горячую печеную рыбу лимонным соком и ели ее с ломтями черного хлеба, намазанными желтым крестьянским маслом.

Наконец насытившись, они выпрямились и Блэйн посмотрел на Сантэн. На ней была только его синяя рыбацкая рубашка с торчащим воротником, доходившая до колен. Влажные волосы Сантэн связала на макушке желтой лентой.

– Можно погулять, – предложил он, – или…

Она несколько секунд подумала, потом решила: