Власть меча - Уилбур Смит (1986)

Шаса Кортни подавал большие надежды, а теперь Блэйн увидел в нем волю к победе и спортивную злость при мысли о поражении. Он улыбнулся, вспомнив, как сам в возрасте Шасы ответил на слова отца «Блэйн, ты должен научиться проигрывать». Тогда Блэйн с высоты своих шестнадцати лет заявил: «Да, сэр, но я вообще не собираюсь проигрывать».

Блэйн подавил улыбку и негромко сказал:

– Шаса, мы можем немного поговорить?

– Конечно, сэр.

Шаса торопливо подошел, уважительно сняв свой шлем.

– Шаса, ты позволяешь Максу злить тебя, – тихо заговорил Блэйн. – До сих пор ты не пользовался головой. В первые четыре чаккера ты удерживался на уровне четырех голов, но в последнем Макс забил пять.

– Да, сэр.

Шаса опять незаметно для себя нахмурился.

– Думай, парень. Что изменилось?

Шаса покачал головой и вдруг заморгал: он понял.

– Он заманивает меня на свою правую сторону.

– Верно, – кивнул Блэйн. – Он тянет тебя на свою сильную сторону. Все эти пять дней никто не нападал на него с другой стороны. Поменяйся местами с Банти и подходи к Максу с ближней стороны. Круто разворачивайся и бей – один раз. Что-то подсказывает мне, что молодому Максу не понравится собственный прием. Думаю, одного раза хватит. Никто еще не видел потрохов мастера Тюниссена. Моя догадка – кишка у него тонка! Он струсит.

– Вы хотите сказать… сыграть нечестно?

Шаса удивленно смотрел на полковника. Всю жизнь его учили вести себя в игре по-джентльменски. Он впервые получал такой совет.

– Забудь! – Блэйн подмигнул ему. – Мы просто поучимся достойно проигрывать, верно?

С первых минут знакомства, когда Сантэн представила ему сына, между ними возникло своеобразное понимание. Конечно, репутация облегчила Блэйну задачу; Шаса уважал его и восхищался им еще до того, как они познакомились, а благодаря опыту офицера и политика, умению подчинять других своей воле Блэйну нетрудно было использовать свои преимущества, особенно с неопытным и доверчивым мальчиком.

К тому же Блэйн искренне и сильно хотел, чтобы между ними сложились хорошие отношения. Не только потому, что Шаса был сыном женщины, которую он любил, но и потому что мальчик, привлекательный и обаятельный, был умен и проявил себя бесстрашным и преданным – и потому, что Блэйн знал: у него нет и никогда не будет собственного сына.

– Не отходи от него и играй с ним так, как он играет с тобой, – закончил он совет, и Шаса улыбнулся. Лицо его сияло от удовольствия и решимости.

– Спасибо, сэр.

Он надел шлем и отошел с клюшкой через плечо; белые брюки были выпачканы смазкой от седла, а между плечами ярко-желтой рубашки-джерси засох пот, превратившийся в соленые белые кристаллы.

– Банти, меняемся местами, – сказал Шаса, и когда Эйбел привел Тигровую Акулу, Шаса легонько хлопнул его по плечу. – Ты прав, старый ворчун, я сам проверил подпругу. – Он снова стал это делать, напоказ, и, когда Шаса взглянул на него, нагнувшись к пряжке подпруги, Эйбел радостно улыбнулся и сказал: – Теперь не сможешь меня обвинить.

Не коснувшись стремени, юноша сел на спину Тигровой Акулы.

Блэйн оттолкнулся от колеса фургона и пошел назад, к трибуне, невольно отыскивая в толпе ярко-желтую шляпу Сантэн.

Сантэн была окружена мужчинами. Блэйн узнал среди них сэра Гарри Кортни, генерала Сматса и еще трех влиятельных людей: банкира, министра в правительстве Герцога и отца Макса Тюниссена.

– Обычное для мадам Кортни окружение.

Блэйн поморщился: ему не удавалось преодолеть ревность.

Сантэн разослала приглашения не только лучшим игрокам в стране, но и всем самым влиятельным и важным людям из других сфер: политикам, ученым, крупным землевладельцам, владельцам шахт, бизнесменам, издателям газет и даже нескольким актерам и писателям.