Власть меча - Уилбур Смит (1986)

В последующие пять лет он провел в Горнорудной палате важную новаторскую работу, приобрел устойчивую репутацию и был чрезвычайно доволен. Свою связь с партией он тщательно скрывал, но тайная работа, которую доктор проводил в своей сфере, была еще важнее. Чем старше он становился, чем больше своими глазами видел бесчеловечность классовой и расовой дискриминации, страшную пропасть, отделявшую черный пролетариат от невероятного богатства и привилегий белой буржуазии, тем больше крепла его вера в идеалы коммунизма. Он обнаружил, что в этой богатой прекрасной земле, как в теплице, все беды человечества расцветают, разрастаясь до почти карикатурных размеров.

И теперь Маркус Арчер смотрел на этого благородного молодого человека с лицом египетского бога и кожей цвета жженного меда, охваченный желанием.

– Ты ведь говоришь по-английски? – спросил он.

Мозес кивнул.

– Да, говорю, – негромко ответил он, и Маркусу Арчеру пришлось повернуться и пойти на свой помост. Он не мог скрыть страсть, и его пальцы дрожали, когда он взял мелок и стал писать на доске, давая себе возможность обуздать эмоции.

Тесты заняли весь день. Испытуемых постепенно сортировали и распределяли по группам и уровням в зависимости от результатов. В конце концов из всего потока остался всего один человек. Мозес Гама выполнял тесты все возрастающей трудности с той же легкостью, что и первый, и доктор Арчер понял, что выявил необычайно одаренного человека.

В пять часов испытания завершились, и испытуемые с радостью вышли из классной комнаты: последний час поставил в тупик даже самых умных. Только Мозес справлялся безупречно, и когда он проходил мимо стола, доктор Арчер сказал:

– Гама! – Он увидел это имя в списке. – Есть еще одно испытание, которому я хотел бы тебя подвергнуть.

И он увел Мозеса по веранде в свой кабинет в конце здания.

– Ты умеешь читать и писать, Гама?

– Да, доктор.

– Согласно моей теории, почерк человека может стать ключом к его личности, – объяснил Арчер. – Я хочу, чтобы ты кое-что написал для меня.

Они сели за стол, и доктор Арчер положил перед Мозесом письменные принадлежности, продолжая оживленно разговаривать:

– Это стандартный тест, который я использую.

На карточке, которую он протянул Мозесу, были строчки из детского стихотворения «Чудеса в решете»[37].

Мозес обмакнул перо, и Арчер наклонился ближе, наблюдая за ним. Мозес писал легко и быстро, крупными буквами с острыми вершинами, с наклоном вперед, очень разборчиво. Налицо были все признаки ума, решимости и энергии.

Продолжая изучать почерк, Арчер небрежно положил руку на бедро Мозесу, остро ощущая жесткую упругую мышцу под бархатной кожей; Мозес вздрогнул, перо разбрызгало чернила. Но вот рука его снова обрела устойчивость, и он продолжил писать. Закончив, он аккуратно положил ручку и впервые прямо посмотрел в зеленые глаза доктора.

– Гама. – Голос Маркуса Арчера дрожал, он крепче прижал пальцы к бедру Мозеса. – Ты слишком умен, чтобы бросать лопатой руду.

Он замолчал и медленно провел рукой вверх по ноге Мозеса.

Мозес продолжал смотреть ему в глаза. Его лицо не изменилось, но он медленно раздвинул бедра, и сердце Маркуса Арчера бешено застучало о ребра.

– Я хочу, чтобы ты стал моим личным помощником, Гама, – прошептал он, и Мозес понял всю грандиозность этого предложения. Он получит доступ к досье любого из рабочих на приисках, получит защиту, привилегии, сможет свободно ходить там, где черным это запрещено. Возможности были так велики, что он понял: сейчас он не способен даже осознать их. К человеку, который сделал ему это предложение, он почти ничего не испытывал: ни отвращения, ни тяги, но готов был без колебаний заплатить нужную цену. Если белый человек хотел, чтобы его использовали как женщину, Мозес охотно оказал бы ему такую услугу.

– Да, доктор. Я бы хотел работать на вас, – сказал он.

* * *