Власть меча - Уилбур Смит (1986)

– Есть что-то еще? – с интересом спросил Хендрик.

– Мы только начали, – сказал Мозес.

– А что дальше, брат?

– Слышал когда-нибудь о профсоюзах? – спросил Мозес. – Знаешь, что это такое?

Хендрик с сомнением поглядел на него и нахмурился.

– Я знаю, что у белых на шахте есть профсоюз и у белых на железной дороге тоже. Я слышал разговоры, но знаю мало. Это дело белых, и нам оно неинтересно.

– Ошибаешься, брат, – негромко сказал Мозес. – «Союз африканских шахтеров» очень нас интересует. Именно из-за него мы с тобой приехали в голди.

– Я думал, мы приехали из-за денег.

– Пятьдесят тысяч членов профсоюза, и каждый платит взносы – шиллинг в неделю. Разве это не деньги? – спросил Мозес и улыбнулся, глядя, как брат подсчитывает. Алчность исказила лицо Хендрика, и рот со сломанными зубами стал похож на черный зев шахты.

– Поистине хорошие деньги!

Мозес извлек урок из своей неудачной попытки организовать профсоюз на шахте Х’ани. Черные шахтеры – простые души, чуждые всякой политической сознательности; они разделены племенными обычаями и не считают себя частью единого народа.

– Племенная рознь – одно из заметных препятствий на нашем пути, – объяснил Мозес Хендрику. – Будь мы единым народом, мы были бы подобны черному океану с его бесконечной силой.

– Но мы не едины, – заметил Хендрик. – Да и белые тоже. Зулус отличается от овамбо, как шотландец от русского казака или африкандер от англичанина.

– Ха! – улыбнулся Мозес. – Я вижу, ты читал книги, которые я тебе дал. Когда мы приехали в голди, ты и не слышал о русских казаках…

– Я много узнал от тебя о людях и о мире, в котором они живут, – согласился Хендрик. – Теперь научи, как заставить зулуса звать овамбо братом. И расскажи, как отнять власть, которую прочно держат в своих руках белые.

– Это возможно. Русские были такими же разными, как черные люди Африки. Они азиаты и европейцы, татары и славяне, но с великим предводителем стали единым народом и сбросили тиранию, еще более позорную, чем та, от которой страдаем мы. Черным тоже нужен предводитель, который знает, что для них хорошо, и приведет их к благу, даже если ради этого погибнут десятки тысяч и миллионы.

– Предводитель? Такой как ты, мой брат? – спросил Хендрик.

Мозес улыбнулся своей загадочной холодной улыбкой.

– Сначала союз шахтеров, – сказал он. – Ребенок учится ходить шаг за шагом. Людей тоже нужно заставить делать то, что в конечном счете для них благо, даже если вначале это может быть болезненно.

– Не знаю… – Хендрик покачал большой круглой бритой головой, на которой все еще, как полированные украшения из черного оникса, выделялись шрамы. – Чего мы ищем, брат? Богатства или власти?

– Нам повезло, – ответил Мозес. – Тебе нужно богатство, а мне власть. Тот путь, который я избрал, приведет нас и к тому, и к другому.

Несмотря на участие отрядов безжалостных «буйволов», процесс создания профсоюза шел на всех шахтах досадно медленно. Все приходилось делать тайно, потому что Закон о согласительных процедурах в промышленности[38] устанавливал строжайшие ограничения для организаций черных рабочих и в особенности запрещал черным работникам заключать коллективные договоры. Противились и сами рабочие; новые профсоюзные организаторы, все из братства «буйволов», не избранные, а назначенные, вызывали у них подозрения и враждебность. Простые рабочие не хотели отдавать часть своего с таким трудом заработанного жалованья чему-то, чего они не знали и во что не верили.

Однако благодаря советам доктора Маркуса Арчера и при поддержке «буйволов» Хендрика дело постепенно продвигалось, и на всех шахтах возникли зародыши профсоюзов. Нежелание шахтеров расставаться с шиллингами было подавлено. Конечно, не обошлось без несчастных случаев, и кое-кто умер, но в Союзе африканских шахтеров вскоре насчитывалось уже тридцать тысяч человек, плативших взносы.