Власть меча - Уилбур Смит (1986)

Блэйн еще немного помешкал: он уже обещал Изабелле и девочкам отвезти их на уик-энд в дом ее матери во Франсхоке[58].

– Обещаю, милая, я буду.

Сантэн никогда не узнает, чего это будет ему стоить: Изабелла с изощренной жестокостью отомстит ему за нарушенное обещание.

Изменения в характере Изабеллы вызваны наркотиками, уверял себя Блэйн. Без их влияния она по-прежнему та же милая, мягкая женщина, на которой он женился. Мучительная боль и наркотики – вот что так искалечило ее, и он старался сохранить уважение и любовь к ней.

Он старался помнить ее привлекательность и прелесть, тонкие и деликатные, как лепестки розы, но эти привлекательность и прелесть давно исчезли, лепестки розы завяли, и теперь от нее пахло разложением. Приторный тошнотворный душок наркотиков исходил из каждой поры ее тела, и от незаживающих глубоких язв на ягодицах и крестце также исходит слабый, но отвратительный запах, который он так ненавидит. Ему теперь трудно находиться с ней рядом. Ее запах и вид отталкивают и в то же время наполняют его беспомощной жалостью и разъедающим чувством вины из-за его неверности.

Она исхудала как скелет. На костях хрупких ног совсем не осталось плоти, они похожи на лапы цапли или журавля; ноги прямые, но не изящные, выделяются только узлы коленей и непропорционально большие ступни.

Руки стали такими же тонкими, плоть сошла и с костей черепа. Губы истончились, так что зубы постоянно оскалены, когда Изабелла пытается улыбнуться или – чаще – когда она сердится, голова напоминает череп. Десны у нее бледные, почти белые.

Кожа тоже бледная, как рисовая бумага, такая же сухая и безжизненная, такая тонкая и прозрачная, что на руках и лбу видны голубые жилки вен, и единственной живой чертой на лице остаются глаза; в них теперь блестела злоба, словно Изабелла возненавидела Блэйна за то, что у него здоровое крепкое тело, тогда как ее тело искалечено и бесполезно.

– Как ты можешь, Блэйн? – Она задала вопрос тем высоким, обвиняющим, плачущим голосом, который бесконечно использовала в прошлом. – Ты обещал, Блэйн. Бог свидетель, я так мало тебя вижу! Я ждала этих выходных с самого…

Это продолжалось до бесконечности. Он пытался не слушать ее, но обнаружил, что снова думает о ее теле.

Он почти семь лет не видел ее без одежды, но примерно с месяц назад вошел в гардеробную жены, полагая, что Изабелла в беседке в саду, где она проводила большую часть дня. Но жена обнаженная лежала на белой простыне на массажном столе, к ней склонилась дневная сиделка в форме; должно быть, потрясение очень ясно читалось на его лице: обе женщины удивленно посмотрели на него.

На узкой грудной клетке Изабеллы проступали все ребра, ее груди свисали как пустые кожаные мешки. Темные густые лобковые волосы казались неуместными и непристойными в костлявой чаше между бедер; ниже под неестественным углом торчали ноги-палки, такие худые, что промежуток между ляжками был шире ладони Блэйна.

– Убирайся! – крикнула она, и он оторвал от нее взгляд и выбежал из комнаты. – Убирайся! Никогда больше не приходи сюда!

Теперь ее голос звучал так же.

– Отправляйся на свой пикник, если должен. Я знаю, какая я для тебя обуза. Я знаю, что ты не можешь провести со мной больше пяти минут…

Он больше не мог это выносить и поднял руку, успокаивая ее.

– Ты права, дорогая, я проявил эгоизм самим упоминанием об этом. Больше не будем об этом говорить. Конечно, я поеду с вами. – Он увидел мстительные искры торжества в ее глазах, и впервые возненавидел ее, и, прежде чем смог подавить эту мысль, подумал: «Почему она не умрет? Было бы лучше для нее и для всех, если бы она умерла». Блэйн сразу пришел в ужас от своей черствости, сознание вины обрушилось на него; он быстро подошел к жене, взял обе холодные костлявые руки в свои, мягко сжал их и поцеловал ее в губы.