Знак Сокола - Хван Дмитрий Иванович (2011)

– Приказчик и есть, – кивнул Андрей, порадуйся мол, провидец фигов. – За тунгусами смотрел, за зимовьем.

– Дурно смотрел, Андрей, – рассмеялся вожак. – Тунгусы твои, легковерные, яко дети малые.

– Как мы сказали им, что от воевод Пушкина и Супонева идём, – начал было сидевший на лавке перед миской с кашей самый молодой из казаков. – Так они решили провести нас до зимовья…

– А ну, цыц, Николка! – вдруг зло прикрикнул на него Васька. – Не болтай попусту лишку!

– Стало быть, грамоте учён? – продолжил Юрьев после того, как проводил взглядом ушедшего в дальний угол Николая.

– Конечно, – бросил Титов. – У нас все учены.

– Так уж и все? – протянул вожак недоверчиво.

– Кого царь Михаил нам слал – тех учим, – уже равнодушным тоном ответил Андрей. – Дай поесть лучше, чем вопросами кормить. Сам-то пожрамши.

Васька расхохотался, раззявив щербатый рот и наказал разозлённому Николке поискать ангарцу чего-нибудь съестного.

Тот вскоре притащил пленнику закопчённый котелок с еле тёплым бульоном, в котором виднелись заячьи косточки да разваренная каша на дне. Облизав свою ложку, казал отдал её Титову.

"И обязательно было это делать?" – Андрею теперь пришлось добрых пару минут вытирать ложку полой кафтана.

Через трое суток Васька решил уходить в Ленский острог. Его ребята уже давно связали плоты, а первый этаж обжитого барака был завален уворованными в зимовье вещами. Эта рухлядь, начиная от оконных рам и стульев и заканчивая посудой и постельными принадлежностями, готовилась казаками к вывозу на плотах. Это не считая золота, боеприпасов и оружия, захваченного у тунгусов, а также найденного на прииске. В день, назначенный для исхода казаков, с самого утра стал накрапывать противный холодный дождик. Васька поначалу не обращал на него внимания, подгоняя своих лиходеев к быстрейшему сбору. Однако уже к обеду, когда спускали плоты на воду, дождь резко усилился. Холодные струи быстро привели ещё не поросшие травой берега Витима в глиняное месиво, в котором ноги казаков разъезжались в сторону и многие, мало того, что вымокли, так ещё и изрядно перепачкались в холодной жиже. Ливень же, казалось, не прекратит извергаться с неба, до самой ночи.

– Вона как разверзлись хляби небесные, – ворчал иной казак, с негодованием поглядывая на свинцового цвета небо. – Яко сущее наказанье!

– Прошлой весной река сильно разлилась, – с готовностью добавил Титов, авось отложит Васька выход до лета. А там и помощь подойдёт.

– Нешто ждёшь кого, подлец? – подошедший откуда-то сбоку Юрьев, пихнув Андрея в бок.

А тому многого и не надо – ангарец сразу повалился на мокрую землю, неудачно подогнув ногу. Зашипев от боли, он посмотрел на обидчика:

– Дурень ты, Васька – Витим по весне разливается, это сказал и только!

За дурня ангарец отхватил ещё и пинка грязным сапогом. Васька же, отерев лицо, с которого струйками текла вода, гаркнул своим людям идти обратно в зимовье. После чего, пригладив повисшие от влаги усы, он наклонился к ещё барахтающемуся в грязи Титову:

– Ежели ты надежду питаешь вызволенья дождаться, так то брось – я тебя самолично до Якутска тащить буду!

Натопив печку, казачки до самой ночи сушили свои мокрые кафтаны да штаны, недобро переговариваясь и даже поругивались меж собой. Кто-то был недоволен тем, что они не ушли сегодня. Кто-то поддерживал главаря, утверждая, что после такого похода только душу отдать в горячке мочно. Васька же сидел набыченный, негромко переговариваясь с тремя старыми мужиками, которых Титов окрестил телохранителями. От вожака они отходили редко, потому Андрей подумал о некоем расколе внутри этой небольшой шайки бандюганов. Хотя прилюдно ни единого конфликта промеж членами ватажки не было. Разве что Николку постоянно шпыняли. Но может, так и надо? Ведь молодой ещё совсем, потому и "научают" его каждодневно.