Знак Сокола - Хван Дмитрий Иванович (2011)

Титов понял, что если казаки выйдут на Лену, а это будет уже завтра, то ему точно обратного хода не будет. Домой, в Ангарию он точно не вернётся. Никогда. В подвалах его точно замордуют, только если… Сотрудничать со следствием? Выкладывать слабые стороны в обороне княжества, рассказывать о своих товарищах? Андрей знал, что пытку он не выдержит и это угнетало его почище постоянного чувства голода. После неудачного побега из зимовья, Васька следил на ангарцем не в пример бдительнее. Ещё бы! Титов был его счастливым билетом от тёмного и холодного поруба, а то и верёвки. Конечно, Андрей перебрал все мыслимые варианты побега. Ночью он тёр верёвку о шершавый бок бревна, стараясь делать это как можно тише. Но, с тех пор, как один из 'телохранителей' Юрьева застукал его за этим занятием, ночью Титова стерегли посменно.

– Васька! – решился поговорить с вожаком Андрей, когда тот, сытый от съеденной ухи, повалился было на тряпье, погреться костра. – Ты кому меня отдать хочешь?

– Знамо кому – воеводам, – усмехнулся тот, щурясь от жара костра. – А ты, ясное дело, не хочешь к ним?

– А что они тебе дадут? Нешто золота или чин какой? – продолжал допытываться ангарец, видя, что его собеседник сейчас не станет яриться. – Мои товарищи дадут больше золота, чем ты сможешь получить, после того, как поделишься с воеводами и казаками тем песком, что взял в зимовье, – пояснил Титов молчавшему казаку. – Я поговорю с Соколом, ты сможешь остаться у нас в княжестве!

Васька молчал, не реагируя на доводы ангарца, но его товарищи явно мотали на ус слова Титова. А тот, увидев, что помимо вожака, его слушают уже и остальные казаки, принялся расписывать житьё в Ангарии:

– У нас уже служат многие казачки, за службу денежки получают, а одёжу и оружие выдают в поселении. Надо послужить на границе, – говорил Андрей. – А потом каждый получает дом и землицу, коли захотите остаться…

Юрьев сделал знак своему дружку и шею Титова ожгло, а сам он повалился набок от неприятно сдавившей шею верёвки.

– Слышь, Васька! – бросил один из казачков. – Может того, онгарец верно бает, ни к чему нам до Якутска вертаться? Легше онгарцам службишку служить будет, чем у воевод прощенья ждать.

– Окстись, дурья твоя бошка! – рыкнул на говорившего Васька. – Нешто запамятовал, как зимовье жёг онгарское, да людишек ихнех побивал? Прощенья у онгарцев ждать будешь?

– Так то я не жёг и не убивал! – воскликнул кто-то из темноты.

– А ну, кто там такой дерзкой? – один из дружков Юрьева принялся выискивать наглеца в собирающейся у костра толпе бородачей. – Супротив товарищей пойдёшь? Заодно мы!

– Кого ты, Кузёмка, яко пёс цепной высматриваешь? – проговорил один из казаков, хмурый детина со шрамом на пол-лица. – Николки мало тебе, ищешь, кого бы ещё прибить?

Казачки зароптали, даже прежде не принимавшие участия в разговоре подтягивались к костру, чувствуя, что затевается нечто серьёзное. А разборки простить никому не хотелось. Только несколько человек оставались у своих костров. А кто-то и вовсе спал, не обращая внимания на разговоры на повышенных тонах. Видимо, не впервой, так чего теперь – лишний час сна терять? Титов же продолжал молча бороться с Юрьевским сотоварищем, который норовил оттащить его от костра, даже ангарец ещё чего не ляпнул лишнего. Андрей упирался всем телом, чтобы остаться на виду у других казаков. А там, глядишь, может что выгадать можно будет.

– А, золотишка онгарского захотели? – с некоей вальяжностью сказал Васька, подвигая к себе винтовку. – Так вам его и дали!

– В остроге всё одно ничего не дадут, Васька! – снова послышался голос того, дерзкого казачка. – А в поруб иль на дыбу оно завсегда успеть можно.

– Повинимся перед онгарцами, да на службу к ним пойдём! Я ужо слыхал допрежь о них! Житьё там, бают, богатое, не чета острожному! – раздались голоса со всех сторон.