Знак Сокола - Хван Дмитрий Иванович (2011)

– Кабы не знал я вас, вовек бы не поверил, – проговорил с расстановкой Бекетов. – Когда я встретил Рината на Ангаре, я так и подумал – пришлые людишки. Потому и обвинил я вас в злодействах ватажки Хрипунова. И вот оно как вышло…

– Пётр Иванович, но ты должен понять, что я рассказал это сейчас только потому, что Сокол давно добивался для тебя места в Совете, – глянул на раскрасневшегося казака майор.

– Не дитё, разумею! – нахмурился Бекетов. – Что же с державой вашей стало? Не понял я сего.

– Да мы и сами не понимали, а когда уразумели – уж и поздно стало. Словно дурной сон это был, морок. Всю прежнюю жизнь мне говорили, что есть хорошие и есть плохие. А потом, дружески похлопывая по плечу, стали нашёптывать обратное. Что враги наши – есть друзья, что они хотят нам только добра. А чтобы они нас полюбили, нам надо следовать их правилам. И тогда новая жизнь станет свободной и сладкой.

– Это как? – изумился Пётр Иванович. – Поведай, будь ласков!

Долго Сазонов рассказывал товарищу о делах давно минувших лет, как будто душу изливал, хотел выговориться. Поведал про великую державу, созданную беспримерным трудом миллионов людей, щедро омытую потом, слезами и кровью, которая была приговорена к смерти и расчленению лживыми словами, пустыми обещаниями и хулой на прошлое.

– Это сколько же люда в сыру землю они положили, чтобы власть к себе взять? – негромко проговорил казак, недвижным взглядом смотря сквозь весело переговаривавшихся амурцев, которые всё ещё обсуждали перипетии недавнего боя.

– А почти что и нисколько, друг мой, – отвечал Сазонов. – Люд потом сам стал в землю ложиться, будто война шла.

– А нешто не было?! – повернулся всем телом Бекетов. – Народ же поднялся, чтобы ворогов окоротить!

– Не поднялся, – глухо сказал Алексей, покачав головой.

– Как не поднялся? – опешил казак. – Нешто жизнь неправедная люба стала? Ежели бы на Руси ляшские ли папёжские сторонники стали бы новые порядки устанавливать, законы свои проводить, люд грабить, да измываться над ним – вмиг бы на копья подняли воров!

– А многие и слова сказать не смогли. Мне тогда пятнадцать лет было, сопляк малолетний. Это только потом понимание случившегося пришло, а время – ушло.

– Да, измельчал народ русский, – покачал головой Бекетов. – Что же с ним приключилось, что он таким бессловесным стал?

– Может в этом всё и дело? – покачиваясь в седле, отвечал Алексей Кузьмич. – Для того и свели – вас, собиравших Русь, и нас, её промотавших и променявших на ложь? И, стало быть, наша задача состоит в том, чтобы этого не допустить в будущем!

– Но ежели Господу было угодно, чтобы Русь ослабла и снова на уделы… – начал было Бекетов.

Да что ты говоришь-то, Пётр Иванович?! – оборвал его Алексей. – Сам же минуту назад говорил о том, что именно Господь нас поставил на эту землю для дел великих! – воскликнул майор. – А ослабла держава не по воле Господа, а из-за глупости людской и корысти.

– Вы теперь желаете глупость и корыстолюбие людское известь? – горько усмехнулся казак. – Несбыточно се!

– Несбыточно, – согласился Сазонов. – Но необходимо в нашей державе создать такие условия, чтобы порочный человек не мог во власть и носа своего казать. Над этим Сокол с помощниками работают. Наши дети будут решать этот вопрос. Но и глупость глупости рознь, – продолжил Алексей. – Усольцев для воеводы глуповат, а атаман справный. Стало быть, над ним человек нужен, а его самого единоначальником ставить никак нельзя.

– А я, видимо, гожусь в воеводы? – ухмыльнулся Пётр Иванович.

– Годишься, – серьёзным тоном ответил Сазонов. – Иначе в Совет не попасть.

Бекетов кивнул и замолчал, машинально охлопывая коня по шее. Слишком многое он сегодня узнал – будто бы придавило ему плечи этим знанием. Потому как тяжко знать то, что не суждено человеку знать – ни царю, ни патриарху.