Знак Сокола - Хван Дмитрий Иванович (2011)

– Зело важное дельце у нас, – басом подтвердил мужчина в богатом кафтане, стоявший впереди прочих гостей. – Государь наш, великий царь Михаил Фёдорович, послал меня закупить в княжестве ангарском мушкетов и пистолей, а тако же и пушек.

– Плата у нас едина, – закашлялся Петренко, чтобы скрыть немалое удивление. – Соколу только люди надобны.

– Хуть какие? – прищурился московский дипломат. – А ежели ногайцев али казанцев слать будем?

– Казанцев, пожалуй, можно, а вот ногайцев – то не надо, – на всякий случай отказался от неизвестного ему народа Ярослав и улыбнулся:

– Ясно, почему царь Михаил нам башкир прислал. О том, кого присылать, с князем договоритесь.

– Лучше присылать крестьян христианской веры, можно литвинов или немцев, – Дарья встряла в разговор, вызвал оторопь у Афанасия Лаврентьевича, причём не столько самим фактом неуместного явления нового собеседника, а тем, что это оказалась женщина. Волосы её были уложены под кепи, а обычная серо-зелёная форма ангарцев не давала возможности стороннему человеку сразу признать в стоящей неподалёку фигуре женский силуэт. Дабы Ордин-Нащокин не болтнул сгоряча лишнего, Беклемишев тут же припал к его уху, рассказав, кто так бесцеремонно влез в разговор.

– Княжья жёнушка… Дарьюшка, – шептал он дипломату, который тотчас сделал благостное лицо и со сладчайшей улыбкой приветствовал жену Соколова:

– Прости меня, княгиня! Не признал я, дурень, сослепу! – начал было Афанасий, но был остановлен жестом княгини:

– Князь будет тут через седьмицу, тогда и будет разговор.

– Княгиня Дарьюшка! Пущай воевода хуть по радиву весточку ушлёт Соколу! – чуть ли не возопил Беклемишев.

– Это можно. Пошли за мной, Василий Михайлович, – после символического кивка Дарьи, Петренко позвал Беклемишева к радиовышке.

Однако тот показал майору глазами на московского посланника царя, который удивлённо нахмурился такому обороту дела.

– Афанасий Лаврентьевич, прошу тоже проследовать с нами, – пригласил и Ордина-Нащокина Ярослав.

Рассевшись по лавочкам открытого дилижанса, что появились не столь давно на Ангаре, Петренко и остальные покатили в крепости. Оставшиеся московиты довольствовались менее помпезными экипажами. Дарья же отправилась в городок для мигрантов, продолжать свою работу.

– Вона, пушки! Всю реку и берега перекрывают напрочь, – Беклемишев так хвалился ангарскими пушками, что казалось он, как минимум, участвовал в их отливке. – Ежели государь купит их, свейские крепостицы размолотим, ей-ей!

– Скоро воевать со шведами будете? – обернулся к Беклемишеву Петренко.

– Будем, – сухо ответил Ордин-Нащокин. – Когда государь изволит решение своё учинить – тогда и будем воевать.

– Михаил Фёдорович желает наши отчины вернуть в Русь-матушку, – начал объяснять Ярославу Василий Михайлович.

– Забрать Ям, Копорье и Корелу! – воскликнул Петренко. – Да, я помню.

– Ивангород ишшо, – удивлённо проговорил Афанасий. – Да Юрьев древний.

Между тем, проехали крепостные ворота, ангарский дилижанс въехал на территорию военного городка. Радиовышка вырастала из крыши небольшой по размерам, крепкой избы. Сделанная на манер знаменитой глейвицкой башни, она, конечно же, уступала ей в размерах, но службу несла исправно. Московский дипломат, всё же был сражён, несмотря на то, что поначалу он крепился. Пароход, дилижанс, прозрачные окна, черепица, оружные девки – всё это и многое другое, нахлынув на него разом, заставили Ордина-Нащокина всё же раскрыть рот. Под ухмылки Василия Беклемишева. Приказный голова, между тем, начал рассказывать царскому дипломату принцип работы радио.

Проходя в избу, Беклемишев предостерёг коллегу от опрометчивых поступков:

– Ты, Афанасий Лаврентьевич, ежели чего, ножками не сучи и глаза не пучь. Тут всё по уму, а не по волшбе. В Ангарии даже отроки малые по радиву могут разговор весть.