Вокруг пальца - Йон Колфер (2013)

Вмазать, раздавить, бахнуть… Сплошь термины, связанные с насилием. Почему бы это? Похоже, над этим мне стоит угрюмо поразмыслить как-нибудь в будущем, когда нападет сентиментальность. Может, это и важно, но, чтобы ухватить мысль, мне надо надраться.

Надраться. Ну вот, опять.

– Нет, Эвелин. Нам надо добраться до места. Находиться сейчас рядом со мной небезопасно. Ты выбрала неудачный момент, чтобы пойти на контакт.

– Извини, – бормочет Эвелин, чеша предплечье. – Я собиралась на прошлой неделе, но что-то случилось в Квинсе. Я встретила этого типа, и он мне крутнул динаму. Можешь поверить? Мужик мне крутнул динаму. Когда-то это я крутила динаму другим. Ну, знаешь, прежде чем все покатилось под откос.

– Ты в полном порядке. Выглядишь хорошо. Тебе только нужно провести выходные в одном из этих спа. Может, пара-тройка уколов тиамина… И будешь лучше некуда.

Это правда, выглядит Эвелин хорошо. Она – тощая пьяница без единой седой пряди в темных волосах. Я так и вижу, как она с помощью этого лица раскручивает мужиков. У нас с Зебом есть такой прикол с наблюдением за людьми, когда мы пытаемся определить, вправду ли девушка красивая или просто юная. Полагаю, мы в полном праве играть в эту игру, ведь сами-то мы просто дьявольски безупречны. Но суть в том, что некоторые лица наделены долговечной красотой. Другие же, едва достигнув тридцати, теряют привлекательность одним махом. Красота Эвелин не скоропреходяща. У нее тонкие черты и чистая линия шеи того рода, который люди фотографируют и показывают своему пластическому хирургу. И мне больно думать о том, что младшая сестренка моей матери пользуется своей внешностью, чтобы насшибать немного денег на пиво.

Эвелин причмокивает губами:

– Инъекции витаминов? Избавь меня, Дэн, ладно? Я пускалась по этому пути дюжину раз. Мне нужен только пузырь. Может, еще пара таблеток перкодана от этой проклятой головной боли.

Я обнаруживаю, что теряю терпение быстрее, чем обычно. Боже, я же был вышибалой половину своей взрослой жизни. Я разбираюсь с пьяньчугами что ни день. Но это ведь Эвелин. Милая, храбрая Эвелин, вылитая моя мать. Так что, шлепнув по рулю ладонью, я выпаливаю:

– Возьми себя в руки, тетя Эвелин. Ради бога, ты же младшая сестренка моей мамы. Ты – все, что от нее осталось.

Эвелин смеется. Несомненно, в трущобах она встречает субъектов и похуже моего.

– Ладно, племяш. Ого! Я все, что от нее осталось. Что за глубокомысленное дерьмо! А я-то тут думала, что сама по себе.

– Я вовсе не то имел в виду.

– Расслабься, Дэнни. Тебе не помешало бы выпить. Что скажешь, если мы съедем на обочину и опрокинем парочку? Поговорим о былых деньках. Помнишь эту штуку насчет вертела?

Она погубила это воспоминание в моих глазах. Замарала своей алкогольной неряшливостью. Долбаные алкоголики.

Эгоисты.

Тоже мне, болезнь сраная!

– Пожалуйста, Эвелин, посиди спокойно, лады? – Я уже умоляю; забавно, как быстро все возвращается на круги своя. «Пожалуйста, папа. Посиди спокойно. Давай сделаю тебе чашку чаю».

Эвелин дергает свой ремень.

– Особого выбора у меня нет, а, Дэн? Ты меня похищаешь?

– Эй, это же ты пришла ко мне, забыла?

– Я думала, мы сможем потусоваться. Чуток погулять, как раньше.

Первый глоток алкоголя дала мне Эвелин. Шерри для кулинарных нужд, как сейчас помню. Отвратная бурда, но в похищении ее из буфета было нечто гламурное. Однако теперь позолота поистерлась. Ничего гламурного в женщине среднего возраста с пятнами на нижнем белье нет.

– Ты нагулялась уже достаточно. Как ты меня нашла?

– Хранила твои открытки, Дэн. Последняя была из Клойстерса.

Что за глупый вопрос! Держу пари, мои эпистолы ободрения по-настоящему помогали Эв во время похмелья.

– Значит, так? Ты просто шла по списку?

Эвелин пятерней расчесывает свои спутанные волосы перед зеркальцем козырька.

– Шкет, ты и есть весь список.