Плач - Кристофер Джон Сэнсом (2014)

– Я тут составлял записку о его похоронах, чтобы ознакомить всех в инне. Ими приходится заниматься мне, потому что его душеприказчику до этого нет дела, а семьи у него нет. Похороны состоятся в следующий понедельник, двадцать шестого, в нашей часовне. Не думаю, что придет много народу.

– Мне тоже так кажется. – Сам-то я решил, что определенно не приду туда после последнего приступа злобы Билкнапа перед смертью.

– Как вам это понравится? – продолжил Роуленд. – Билкнап оставил огромную сумму денег, чтобы построить мавзолей у нашей часовни. Со своим мраморным изображением, позолоченным и разукрашенным, и бог знает с чем еще. Он заплатил инну кучу денег, чтобы получить согласие на это.

– Он говорил мне об этом. Я виделся с ним в день его смерти.

Казначей приподнял брови:

– Святая Мария, вот как?

– Он попросил меня зайти к нему.

– Предсмертное раскаяние? – Мой собеседник прищурил глаза в злобном любопытстве.

– Нет, – вздохнул я, – на самом деле нет.

– Вы помните все эти слухи, будто он держал у себя в доме огромный сундук с золотом? Что ж, моей обязанностью было пойти и посмотреть. У него и в самом деле был сундук, и в нем несколько сотен соверенов. Но не у него дома – у Билкнапа хватило здравого смысла отдать его на хранение одному золотых дел мастеру. По словам этого мастера, Билкнап имел обыкновение заходить и вечером сидеть у этого сундука.

– Он был странный человек.

– Там определенно хватало, чтобы заплатить за этот мавзолей. Однако многие старшины нашей корпорации возражали. В конце концов, Билкнап не имел в инне хорошей репутации, и мавзолей вряд ли соответствует стилю часовни. Они категорически отказались от постройки. Я так и предполагал, когда договаривался с Билкнапом. Он может лежать под мраморной плитой в часовне как благоразумный человек. – При этих словах на лице Роуленда появилась его циничная улыбка, полная усталости от жизни, но в то же время жестокая: он гордился тем, что перехитрил умирающего. Я подумал, что Билкнап никогда не понимал всей глубины своей дурной репутации. И во многих других отношениях он был также слеп.

– Но если так написано в его завещании… – начал я.

Роуленд развел руками, зашуршав своей черной шелковой робой.

– Если старшины не согласны, волю покойного исполнить невозможно.

– А кто душеприказчик?

– Сэр Ричард Рич.

Я жестко посмотрел на казначея.

– Это старое завещание, – продолжал он. – Я знаю, что он не работал по делам Рича больше года. Тот прекратил пользоваться его услугами с тех пор, как Билкнап начал заболевать.

Я подумал, не потому ли Билкнап стал подлизываться ко мне, что надеялся получить от меня какую-нибудь работу? Роуленд наклонил голову:

– Я слежу, кто из больших людей королевства дает работу барристерам нашего инна. Королева обычно работала с вами. Я связывался с секретарем Рича, и тот сказал, что сэру Ричарду нет никакого дела до мавзолея. – Казначей пожал плечами. – А завещание строго оговаривает, что члены семьи не должны участвовать в принятии решения. Так что эта штука не будет построена, и золото Билкнапа останется bona vacantia[35]. И его состояние в отсутствие наследников перейдет… – Он сделал паузу на вопросительной ноте, словно я был студентом.

– Короне, – закончил я его фразу.

– Именно! – Роуленд издал свой скрипучий смех. – Рич сможет похвастать, что накопил еще насколько сотен фунтов на траты короля.

Теперь я действительно не мог не ощутить жалости к Билкнапу.

– Кстати, о короле и его тратах, – радостно продолжал казначей. – Помните, вы обещали принять дополнительные обязанности перед инном? Ну вот, в следующем месяце будет прекрасная возможность. – Мое лицо, наверное, вытянулось, потому что он торопливо добавил: – Ничего подобного сожжению! Наоборот, это будет грандиознейшее торжество, какого в Лондоне не было много лет – говорят, со времен коронации Анны Болейн.