Плач - Кристофер Джон Сэнсом (2014)

– В самом деле? Она кажется немного поцарапанной. – С гордостью посмотрев на широкие сияющие звенья своей цепи, сержант наклонился ко мне и тихо проговорил: – Вы не успели побриться, брат? Нам всем было велено. Жаль, что у вас темные волосы – щетина заметна.

– Да, брат Блоуэр, я был очень занят.

– В каникулы?

– У меня было несколько запутанных дел.

– А! – Мой собеседник кивнул и процитировал старую адвокатскую поговорку: – Запутанные дела порождают плохой суд.

– Воистину так.

Блоуэр искоса поглядел на меня, и я заподозрил, что новость о моем вызове на Тайный совет уже просочилась в другие инны. Слуги из Уайтхолла, Сити и судебных иннов часто болтают друг с другом.

С Чипсайда донеслись торжественные крики. Людям было велено выкрикивать приветствия при появлении д’Аннебо. Блоуэр еще глубже втянул живот.

– Вон он, – пылко проговорил он и громко закричал: – Ура!

Глава 39

После церемонии я пошел домой. Я страшно устал, к тому же на следующий день мне предстояла другая церемония, а после нее – еще одна. При всем своем неумелом командовании в Солентском сражении адмирал Клод д’Аннебо выглядел внушительно, подъезжая вместе с графом Эссекским к церкви Святого Михаила: большой красивый пятидесятилетний мужчина на великолепном боевом коне. Я был рад видеть, что брат королевы играет такую видную роль – еще один знак, что положение Парров прочно.

После приветственного обращения мэр выставил адмиралу большие серебряные фляги пряного вина, а также марципаны и вафли, чтобы освежиться после поездки. От долгого стояния у меня ломило спину, и я при первой же возможности ускользнул, желая только провести остаток дня в тихом одиночестве. Я пошел домой. При входе услышал, как на кухне Джозефина весело болтает с Агнессой о свадьбе, назначенной на январь. Бедная Агнесса, подумал я, она ничего не знает о том, что сделал ее муж. Скоро она вместе с ним покинет мой дом.

Из столовой вышел Мартин с письмом в руке – его манеры были, как всегда, почтительны.

– Пришло, пока вас не было, сэр.

– Спасибо.

Я узнал почерк Хью Кёртиса.

Броккет тихо проговорил:

– Сэр, нет ли каких-либо новостей относительно… того дела? Относительно вашего желания, чтобы я пошел в тот дом?

Несмотря на то что его лицо оставалось бесстрастным, я увидел признаки напряжения в его губах и глазах и холодно ответил:

– Нет, Мартин. Я сообщу вам, как только получу указания.

– Это случится скоро?..

– Надеюсь. Не знаю. Я скажу вам, как только узнаю, – повторил я и добавил: – Вы сами все это устроили.

* * *

У себя в комнате я прочел письмо от Хью. Очевидно, император Карл решил урезать независимость фландрских городов. «Здесь и в других местах Фландрии арестовали многих реформаторов, и, похоже, грядут заключения в тюрьму и сожжения. Некоторые англичане и другие иностранцы переехали в Германию».

«Интересно, уехал ли среди них и Бойл, припрятав в багаже книгу Анны Эскью?» – подумал я. Вероятно, уехал. Он, наверное, привык быстро переезжать с тех пор, как бежал из Англии после падения своего покровителя Кромвеля. Это задержит публикацию записей Анны.

Дальше Хью писал: «Многие среди английского купечества обеспокоены, и боюсь, атмосфера в городе ухудшилась, так что подумываю, не переехать ли мне тоже в Германию».

Я вздохнул: мне казалось, что мой подопечный нашел безопасный рай, но выяснилось, что это не так. Я вспомнил, как впервые скрестил клинки с Дириком по поводу опекунства над Хью, а мысли о Дирике напомнили мне об Изабель. Что будет с ней теперь, когда на нее навалилась вся тяжесть ее преступления и смерть Эдварда? Я вспомнил, как она неистово, безумно кромсала картину, за которую так одержимо боролась, и, повинуясь порыву, сел, взял перо и чернила и написал записку Гаю: