Дочь Сталина - Розмари Салливан (2015)

25 декабря Светлана полетела в Лакхнау, но ее путешествие началось с неприятностей. Когда Динеш, который должен был сопровождать ее, так и не появился в аэропорту, она настояла, чтобы Суров отвез ее к нему домой. По пути их остановил Лимузин Смирнова. Он настаивал, чтобы Светлана вернулась в гостиницу, но она стояла на своем. Советские чиновники оказались в сложном положении. Они должны были следовать указаниям Москвы, но не могли и обижать индийцев. Когда они приехали к дому Сингха, Динеш сказал, что не может поехать в Лакхнау, но вместо него Светлану может сопровождать его дочь Рева. Он вел себя очень дружелюбно, но именно в этот момент Светлана рисковала. Несколько дней назад она попросила Динеша передать Индире Ганди, что хотела бы остаться в Индии на более долгий срок. Это был мгновенный порыв. Динеш предложил отвезти ее к Ганди в тот же день, но Светлана отказалась, сказав, что не готова к такой встрече, и попросила просто замолвить за нее словечко. Он заверил ее, что сделает все возможное, и сказал, что Индира Ганди вскоре тоже поедет в Калаканкар в рамках своей предвыборной кампании.

В аэропорту Лакхнау Светлану и Реву, за которыми тенью следовала Кассирова, ждал автомобиль семьи Сингхов. Потом они три часа ехали до Калаканкара, старинной деревушки на берегу Ганга. Они приехали в радж-бхаван, дворец раджи – огромное белое здание, стоящее в конце длинной дороги. Оно напоминало огромный пароход, стоящий в гавани готовым к отплытию. Во дворе у запертых ворот стоял охранник с поднятым копьем. Дворец принадлежал Динешу Сингху, который унаследовал от отца титул раджи, – это означало, что Браджеш и его брат Суреш остались бедными родственниками. У Динеша как у местного депутата парламента была общественная приемная, он распоряжался семейным состоянием, тогда как его дядюшки жили сравнительно бедно. Но все они принадлежали к местной правящей семье.

Как только Светлана, Рева и Кассирова приехали в Калаканкар, началась погребальная церемония. Суреш забрал урны с прахом Браджеша из рук Светланы.

Мужчины, впереди которых шел Суреш, направились на песчаный берег. Женщинам садиться в лодку было запрещено. Светлана смотрела с террасы, как лодки уходят по глубокой воде. На середине реки прах Браджеша медленно высыпали в Ганг. Светлана вдруг почувствовала, как по ее щекам текут слезы, которые она сдерживала несколько месяцев.

Светлане предложили остановиться во дворце, но она отправилась в более скромный дом брата Браджеша Суреша, стоявший по соседству. Там ей отвели комнату, где жил Браджеш, когда бывал в Индии. Дом весь осыпался, бедность было видно во всех углах, но та часть, где жил Суреш, была теплой и уютной. К комнате Светланы примыкала маленькая терраса, окруженная деревьями ашоки и трехметровыми кактусами. Терраса выходила на песчаный берег Ганга. Это было похоже на святилище. Светлана могла сидеть здесь часами. Здесь она чувствовала «такое прекрасное умиротворение».

Светлана чувствовала себя так, как будто вернулась домой. Все оказалось так, как описывал Браджеш: красота Ганга, сады, пыль и семейные дрязги. Она решила не возвращаться в Москву четвертого января, а остаться до двадцатого, когда кончалась ее индийская виза. Ведь в паспорте стояла виза сроком на один месяц, и индийское консульство в Москве согласилось с этим. На следующее утро Светлана написала Смирнову и послу Бенедиктову, поставив их в известность о своих намерениях, и велела Кассировой отвезти письмо в Дели – так она избавлялась от ее надзора. Решив, что ее карьера разрушена, Кассирова долго истерически рыдала, но, в конце концов, сдалась. Когда Светлана начинала настаивать на своем, ее было почти невозможно отговорить.