Дочь Сталина - Розмари Салливан (2015)

Александра Львовна Толстая думала, что предложение Светланы помочь Толстовскому фонду – обычная дань вежливости. В интервью «Таймс» она сказала, что миссис Аллилуева «прекрасная, очень искренняя женщина. Я думаю, она очень страдает. Русские должны быть к ней помягче». Редактор «Нового русского слова», старейшей газеты на русском языке в США, уклончиво отметил: «Если дети должны отвечать за грехи отцов, то мы творим то же самое, что коммунисты делали в России».

Седьмого ноября во время празднования юбилейной пятидесятой годовщины Октябрьской революции по американскому радио звучали бесконечные славословия в адрес социалистического строя со стороны левых радикалов. Светлана выключила приемник. Для нее это был день скорби – годовщина смерти матери.

Как и большинство выходцев из советского блока, Светлана не одобряла левых радикалов. Она с огорчением смотрела на марши протеста против войны во Вьетнаме, которые в 1967 году проводили хиппи. «Что ж, нигде нет идеального общества», – резко говорила она. И добавляла: «Зато здесь человек может уехать, куда хочет».

К концу октября она нашла для себя новый дом. Полковник Руфь Биггс, с которой Светлана познакомилась через Джорджа Кеннана, пригласила ее пожить в своем доме в Бристоле, Ньюпорт. Биггс была на самом деле подполковником в отставке, она служила в Женской вспомогательной службе вооруженных сил США во время Второй мировой войны. У Руфь были хорошие связи в Вашингтоне, и она помогала Светлане искать информацию о судьбе ее сводного брата Якова. До сих пор никто точно не знал, что с ним случилось в 1943 году в фашистском лагере: покончил ли он с собой или был застрелен при попытке к бегству. Светлана провела в доме Биггс следующие полтора месяца. Они целые дни проводили в большом саду, откуда открывался холодный простор залива Наррагансет, и в долгих прогулках по берегу залива к океану. Полковнику удавалось держать репортеров на расстоянии. Светлане была очень нужна такая передышка. Она писала Джоан Кеннан:

У меня было такое трудное время – и вот теперь, когда [я живу] у полковника Биггс (с ее черными котами), когда я расслабилась и пытаюсь забыть обо всех тревогах, я понимаю, как вымоталась. Мне кажется, что вся моя сила ушла в прошлое лето, осень, книгу, отзывы, интервью и всю эту грязную пропаганду, которая продолжает идти из Москвы. Все это вымотало меня, у меня больше нет сил этому сопротивляться.

Девятого декабря в «Нью-Йоркере» литературный критик и специалист по России Эдмунд Уилсон, который еще не встречался со Светланой, опубликовал большую статью, после которой Светлана больше не могла жаловаться на непонимание. Немногие критики имели такое влияние, как Уилсон. Он жестко критиковал журналистов – из-за своего желания сделать сенсацию из ее истории, они опошлили и упростили Светлану. «Штерн» породил сомнения в ее правдивости. Журналисты на телевидении были враждебны, как будто хотели ее унизить. «Эсквайр» пал ниже всех, опубликовав фотографию Светланы с усами ее отца, демонстрируя, что она должна нести ответственность за его позорное поведение.

Уилсон разразился гневной тирадой: