Дочь Сталина - Розмари Салливан (2015)

К концу марта она уже говорила: «Если бы я только могла слышать твой голос – хоть понемногу, но каждый день». Она знала, что Фишеру ее всегда было «слишком много», она была «слишком горяча и слишком утомительна. Но что же делать?… Я надеюсь, ты помнишь, что я ни о чем не прошу. Не волнуйся и не паникуй, когда я звоню… Пожалуйста, попытайся меня понять». К середине апреля она говорила, что все, что ей нужно, – это чтобы он улыбнулся ей по телефону. Она заверяла его, что «изменяет свою натуру в духе Ганди. Это очень трудно, но возможно. Целую».

В конце апреля она в письме Аннелизе Кеннан, которая была в курсе всех подробностей ее любовной драмы, уверяла, что они с Луисом пришли к мирному соглашению: «Не волнуйтесь, Аннелиза, моя дорогая, больше не будет никаких разбитых окон». Она говорила Аннелизе, что будет праздновать дни рождения своих детей: Кате исполнялось девятнадцать четвертого мая, Иосифу – двадцать четыре двадцать второго мая.

Приехав в «Харпер & Роу» в июне, Светлана между прочим спросила, сколько заплатили Павлу Чавчавадзе за перевод ее книги, поскольку она знала, что он остро нуждается в деньгах. Сумма показалась ей удовлетворительной, но потом ей сообщили, что Луис Фишер получил четыре тысячи долларов за редактуру. Изумленная, она написала Фишеру:

Я совсем этого не понимаю. Неужели дружба должна оплачиваться издателями? Ты на самом деле считаешь, что ты проделал такое количество работы над моей рукописью, которое могло бы оплачиваться такими большими суммами? А как ты оценил теплоту и поощрение, которые были самой важной частью твоего участия в моей работе? Ты отказался получить оплату за них в «Харпер & Роу» или ты думаешь, что это тоже не мешало бы оплатить?… Я все еще надеюсь, что это ошибка. Но мне хотелось бы услышать об этом от тебя.

Она не могла поверить, что Фишер взял деньги. Ведь он только подбадривал Светлану, а книга была ее.

Фишер не ответил, но в начале августа прислал ей рукопись с ее переводом биографии Ганди. Она отослала ее обратно, адресовав «мистеру Фишеру» и добавив, что он легко найдет себе переводчика получше. Она пожелала ему «доброго здоровья и мирной жизни». И после этого редко упоминала о Луисе Фишере.

Теперь Светлана сосредоточила все свое внимание на публикации своей второй книги. Как и первая книга, «Только один год» являлся автобиографическим произведением. Это был рассказ о ее необычном путешествии из СССР в Индию, Швейцарию и США – и все за один год. Светлана долго и трудно работала над первой частью, потому что она много для нее значила – ей нужно было рассказать о Браджеше Сингхе и своих отношениях с ним, в том числе о долгой битве с советским властями за разрешение на брак с ним, закончившейся его смертью и поездкой в Индию. Во второй части, которую она назвала «Интерлюдия», Светлана рассказывала свою версию побега из Индии и временного пребывания в Швейцарии. В части под названием «Мы увидимся снова» она описала своих друзей, оставшихся в Советском Союзе. Последняя часть книги была посвящена ее новой жизни на другом континенте – на «другой планете», как написала она. Но в книге «Только один год» явно чувствовался политический подтекст, которого не было в «Двадцати письмах к другу». Она бескомпромиссно критиковала Сталина и его режим.

Американский издатель Светланы Касс Кэнфилд предупредил британского издателя: «Мы имеем дело с достаточно непростой леди, и все, что я советую, может быть малоэффективно. Она себе на уме». Он объяснил переводчику Павлу Чавчавадзе, что она очень спокойно относится к изменениям стиля, «но очень строга к изменениям, которые касаются формы или содержания книги. Она ощущает книгу как принадлежащую только ей и ведет себя таким образом».