Дочь Сталина - Розмари Салливан (2015)

Рядом стоял уродливый двухэтажный музей с мраморным входом и широкой лестницей, где теперь хранились свидетельства жизни Сталина. Светлана ненавидела показуху, поэтому стала искать в музее вещи, принадлежащие ее бабушке, матери Иосифа. Единственной такой вещью, напоминающей о матери Сталина, оказались ее очки. Хотя Светлана видела бабушку только раз в жизни, она сохранила к ней теплые чувства за те слова, которые умирающая Кеке сказала своему сыну и которые так развлекали его всю жизнь: «Жаль, что ты так и не стал священником». Ольга и Светлана также побывали в местной школе, где Сталин начал изучать русский язык. Мать рассказала Ольге, что ее дед хорошо говорил по-русски, но так и не смог избавиться от грузинского акцента. Светлана отказалась от предложения главного куратора музея Нины Америджибе принять участие в праздновании сто пятой годовщины со дня рождения Сталина 18 декабря, сразу же после их приезда. Америджибе рассказала им, что в 1984 году музей посетил миллион человек. Это число перекрыло все предыдущие рекорды.

Но, куда бы они не шли, в музей или даже в церковь, люди смотрели на них. Ольга была молода и могла не обращать на это внимания, но Светлану постоянные взгляды очень раздражали:

Моим самым большим грузом было то, что все неизменно заводили разговор о том, «какой великий человек был ваш отец». Некоторые при этом плакали, другие лезли обниматься и целоваться. Совсем немногие удовлетворялись просто констатацией факта. Я не могла избежать этих разговоров ни на пляже, ни в столовой, ни на улице… Они были одержимы его именем, его образом и, будучи одержимыми, не могли оставить меня в покое. Это была для меня пытка. Я не могла рассказать им, как неоднозначно я думаю об отце и какие сложные у нас были отношения. И не могла просто согласиться с их словами, поэтому они уходили от меня злые. Я же была постоянно на грани нервного срыва.

Ольга злилась на мать за ее переживания из-за Иосифа. Однажды она сказала: «У тебя была я. Разве этого мало? Нет, ты захотела их всех. Видишь, что ты получила! Нам надо было жить в Англии, как мы жили. Ты сама хотела этого!»

Ольга многое полюбила в Грузии, нравились ей и ее новые друзья, но было в новой жизни и «много трудностей». Например, ее матери и ей самой тоже приходилось очень много пить. Их приглашали на грузинские застолья, где, по традиции, присутствовал тамада, произносящий бесконечные тосты. «Мне было четырнадцать! В Грузии обеды с множеством бутылок вина следуют один за другим. Вино подносят в бараньем роге, и все должны пить, в том числе и дети! Ты не можешь не выпить, если поднимают тост».

Куда более серьезной проблемой было внимание со стороны мужчин. Ольга узнала, что девушки-иностранки имеют среди грузин дурную репутацию. На высокую и яркую девочку смотрели как на лакомый кусочек: «На меня все время заглядывались мужчины постарше. Это было ужасно. Если бы я когда-нибудь куда-нибудь пошла одна… Я просто не могла себе позволить ходить одной… Не думаю, что в то время я вообще думала о мальчиках». И была еще одна проблема – в четырнадцать лет Ольга уже могла выходить замуж.

У них в Тбилиси была одна традиция – молоденьких девушек иногда похищали. А если ты провела ночь под одной крышей с мужчиной в чужом доме, ты должна выйти за него замуж. Иначе от тебя отвернется все общество. Это случилось с одной четырнадцатилетней девочкой, которую я знала. Это было ужасно. А я была очень лакомой добычей. Похитить внучку Сталина – какой риск и какая победа!

А еще во всем этом была и темная сторона, скрытая за занавесом коммунистической партии. Я жила этой странной, изолированной, строго расписанной жизнью, встречаясь с четырьмя разными гувернантками, каждый день. Моя мать не разрешала мне выходить, чтобы меня не похитили. А что она сама собиралась делать? Писать она не могла. Нам приходилось со многим бороться. Я была по-настоящему зла.